Авантюристы гражданской войны (историческое расследование)

Генерал А. Деникин в "Очерках русской смуты" пишет, что Савинков в Гатчине "возбуждает офицеров гатчинского гарнизона против Керенского и предлагает Краснову свергнуть Керенского и самому стать во главе движения… В поисках "диктатора", создаваемого его руками, он отбрасывает уже всякие условные требования "демократических покровов" и от идеи власти, и от носителя ея".

На следующий день собрание офицеров и казаков Гатчины настоятельно потребовало, чтобы Савинков был назначен руководить их обороной от наступавших с севера "красных" матросов. 30 октября Борис Викторович принял должность начальника обороны Гатчины. Но уже через день, почувствовав, что выступление Керенского – Краснова обречено, он одним из первых бежит из Гатчины в ставку Главнокомандующего, под предлогом поездки за военными подкреплениями.

Чувство самосохранения заставило его покинуть Гатчину, где уже через несколько часов были "красные", а ненадежные казаки, замирившись с ними, "купили" полную свободу, пообещав выдать и Керенского, и Савинкова.

Савинков остановился в Луге, откуда главнокомандующему всеми российскими войсками Духонину шлет телеграмму: "…совершенно необходимо сосредоточение верных Временному правительству войск в районе Луги для защиты законной власти". Вскоре он сообщает Духонину: если в Луге сосредоточить 2-3 дивизии с артиллерией и небольшими конными отрядами, то поход на Питер "без особого труда увенчается успехом" при личном командовании самого Савинкова. Действительно, Советская власть была так слаба и распространялась тогда только на столицу, что 15-20 тысяч верных штыков могли изменить ход истории.

Но как раз таких верных штыков уже не существовало, и переброску частей без ведома Советов уже невозможно было осуществить… Да и сам Духонин со своим штабом будет расстрелян солдатами спустя 10 дней после получения этого письма.

К тому времени Савинков, отказавшись от "лужского плана", проберется на Дон, который станет центром сопротивления власти большевиков. Войдя в контакт с различными антисоветскими силами, Савинков убеждал казаков и офицеров создать дееспособную, добровольческую армию, готовую пойти на Москву и Питер. Он входит в образованный генералом Алексеевым "Донской Гражданский Совет" – альтернативу новой власти в столицах, помогает формировать первые полки "белой" гвардии.

Деникин вспоминал: "За кулисами продолжалась работа Савинкова. Первоначально он стремился во что бы то ни стало связать свое имя с именем Алексеева, возглавить вместе с ним организацию и обратиться с совместным воззванием к стране… Начались длительные переговоры между генералами Алексеевым, Корниловым, с одной стороны, и Савинковым, с другой…

Савинков доказывал, что "отмежевание от демократии составляет политическую ошибку", что в состав Совета необходимо включить представителей демократии в лице его – Савинкова и группы его политических друзей, что такой состав Совета снимет с него обвинение в скрытой реакционности и привлечет на его сторону солдат и казачество; он утверждал, кстати, что в его распоряжении имеется в Ростове значительный контингент революционной демократии, которая "хлынет в ряды Добровольческой армии…"

С января 1918 года Савинков организует на Дону "боевые дружины" (общей численностью до 500 человек), целью которых был вооруженный террор против большевиков в Петрограде и Москве, в частности убийство Ленина.

Однако усилия Савинкова не увенчались успехом, он не может найти общего языка с "правыми" и рвет связи с деятелями Дона, которые ратовали за восстановление монархии или полную автономию Казачьего края. Деникин писал: "Савинков внушал к себе недоверие со стороны правых и чувствовал это. Когда он что-нибудь предлагал, все настораживались и старались отклонить предложение".

Генералы не испытывали доверия к террористу-революционеру Савинкову, и он осознает, что на Дону он чужой среди своих и не достигнет "первых ролей". Генералы оттирают его от руководства "белым делом", как слишком "левого политикана, с темным прошлым". Савинков взял поручение Алексеева "организовать демократическое сопротивление большевикам в Москве".

Близко знавший Бориса Викторовича английский дипломат и разведчик Локкарт, описывая характер Савинкова, замечает, что тот "так долго прожил среди шпионов и провокаторов, что подобно герою одного из его романов в конце концов сам не мог разобраться толком в том, кого он в сущности обманывает – своих врагов или самого себя". Гиппиус писала: "В Савинкове да, есть что-то страшное. И ой-ой, какое трагическое. Достаточно взглянуть на его неправильное и замечательное лицо…"

В феврале 1918 года непревзойденный конспиратор инкогнито пробирается в Москву. И хотя он был личностью довольно известной, хорошо узнаваемой, и хотя он знал, что попадись он чекистам – ему несдобровать… он решился на этот шаг.