Авантюристы. Книга 6

– Слышал? Будешь дома кинохронику смотреть. Адольф скачущий верхом на дилижансе, Адольф в наручниках и Адольф в берете, и только нас там нет. Филя, марш вон на тот памятник мужику и снимешь «киноопупею» про нас и фюрера.

– Это Шиллеру монумент благодарные потомки возвели. Всей Веной собирали средства. Деревня.

– Знаю, что из деревни. Хороший памятник, удобный. Филя, вперед,– Филя выпорхнул и через несколько секунд уже занял удобную позицию.

Подъехав к «жертве произвола» и спешившись, «жандармы» поймали его с поличным. Зевнул мальчишка, не успев предупредить и Сергей громко прочел надпись, висящую на мольберте»

– «Помогите художнику – жертве полицейского произвола». Непременно поможем,– пообещал он заскучавшему сразу Адольфу.– Всех пересажаем. Ишь моду взяли невинных художников обижать. Кто последний, господа?

Господа засуетились, будто им предложили вывернуть для досмотра карманы и сумочки.

– Мы вас вне очереди пропустим, господа жандармы,– решился один из желающих помочь «жертве».

Господин этот в котелке, высказал общее чаяние, поскорее избавиться от подозрительно-учтивых жандармов, да еще конных.– Вы ведь на службе, господа, а нам спешить некуда.

– Спасибо, господа, за понимание. Служба наша и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна. Давай, «жертва», вместе с лошадьми, да постарательнее,– Сергей взял Верку под уздцы и вытянувшись по стойке смирно, сделал «морду кирпичом». Верка покосилась на него, потом на Михаила, вставшего рядом с Леркой и тоже закаменевшего, вздохнула и послушно уставилась тупо, не мигая на Адольфа. Взгляд лошадиный Адольфу не нравился и он нервничал, делая первые штрихи. Начав выписывать именно сначала эту мерзкую кобылу. Однако руки привычно «елозили», а заплывшие глаза выискивали нужные рельефы. На все про все ушло пять минут.

– Готово, господа,– Гитлер сунул Сергею лист ватмана.

– Сколько с нас?– Сергей рассматривал рисунок, а через его плечо заглядывала Верка и возмущенно фыркала ему в ухо.

– Ну что вы, господа, – это презент,– Гитлер расплылся в угодливой улыбке, но публике все же подмигнуть при этом успел. Вот, мол, я каков.

– Сколько берет «жертва» за рисунок?– спросил Сергей у ближайшего, «сочувствующего».

– Пять крон, господин жандарм,– поспешно ответил молодой парнишка, видимо из «оцепления» прибежавший.

– Получи, жертва аборта,– Сергей сунул в руку Адольфа деньги и вскочив в седло, приложил руку к козырьку.– Смотрите, не перегрейтесь на солнышке, молодой человек. Вам, с вашим букетом хворей, следует больше пить жидкости. Вода дождевая, говорят, очень полезна. Честь имею.

Отъехав метров на пятьдесят Сергей сунул рисунок Михаилу:

– Полюбуйся, чего изобразил.

Михаил взял рисунок и расхохотался.

– Ну и зверюга. С такой рожей только в СС служить. Повесь дома на стенку. А Верка-то, как получилась здорово, смотри, Вер,– Михаил сунул рисунок под нос «Трояну». И Верка, оглянувшись по сторонам, прошипела:

– Да видела уже. Совсем не похоже получилось. Глазомер у него плохой. Соразмерности нет. И левый глаз у него косит слегка.

– Тебе бы по сенсорам пару раз врезать, как ему вчера, так они у тебя вообще бы в разные стороны разъехались,– заступился Михаил за Адольфа.

– Да у него с рождения легкий астигматизм левого глаза. Мама Клара наверное уронила головкой вниз,– прошипела Верка.– А, сенсоры у меня прямой удар силой пятьсот кило выдерживают, и если функционировать прекращают, то я перехожу на резервные, а основные утилизируются и впоследствии подлежат замене.

– Вот новости! И сколько у тебя резервных?

– Пять,– прошипела Верка.

– Ну да. Зачем спрашивал? Мог бы и сам сообразить. А вот я совсем не похож. Морда, как у гусака, вытянутая. Точно астигматизм у фюрера.

– Да ты лучше всех получился у него, хоть немного похож, если приглядеться. Больше всех Лерке не повезло один глаз нарисовал больше другого раза в два. Смотри, Лер,– Сергей взял рисунок у Михаила и сунул Лерке на обозрение. Лерка рисунок внимательно изучила и заявила, тоже шепотом:

– Правильно все. Я так и смотрела на него. Один глаз прищурила, а второй вытаращила.

– Зачем? Что за кривляния?– удивился Михаил.

– Ну так, нормальную себя, я всегда могу в файлах Веркиных увидеть, а это вроде шаржа пусть будет,– Лерка заливисто заржала, перепугав насмерть топчущегося у мольберта без работы коллегу Адольфа. Художник, в непременном берете, от неожиданности отскочил в сторону и присел, закрыв голову руками. Пришлось извиняться перед ним и чтобы утешить, снова минут десять попозировать.

Художник – мужчина уже в возрасте, с печальными глазами и впалыми щеками, принялся за работу, извинения приняв и выполнив карандашный рисунок, с поклоном протянул его жандармам.

– Вот такие мы его глазами. Каждый художник видит мир по-своему. У Адольфа мир жесток и люди в нем звери. А вот у этого мастера мир печален и люди в нем – кандидаты в покойники. Плакать хочется, глядя на этих двух унылых жандармов и чахоточных лошадей,– Сергей расчувствовался и сунул художнику пачку кредитных казначейских, как на них пишут, билетов.