Авантюристы Просвещения: «Те, кто поправляет фортуну»

Ваше Превосходительство,

Опасение, что я не смогу изыскать благоприятную возможность, чтобы живописать Вашему Превосходительству мое горестное состояние, а пуще того нужду, в которой я нахожусь, понуждает меня умолять вас как можно скорее представить на рассмотрение Е. И. В. прошение, которое я имею честь вам вручить. Только бедственное положение может служить оправданием моей назойливости, но оно никогда не сотрет из моего сердца чувства признательности, с которым я имею честь пребывать, и проч.

Абаиси, принц Палестины

[757].

Степан Заннович (1773–1775)

1.1. Вольтер к Степану Занновичу, [28 октября 1773] [758]

Милостивый Государь, восьмидесятилетний старец, едва избежавший смерти, воскрес, чтобы поблагодарить господина графа Занновича. У него нет сил писать, но и в том плачевном состоянии, в котором он находится, его сердце и ум признательны за милости и чудесные стихи, которыми господин граф его почтил, и которые он недавно получил.

Слабость не позволяет ему долго распространяться о тех чувствах, которые вызвало у него письмо, пришедшее из Турина; он может лишь изъявить свою благодарность, уважение и почтение к автору. Он умрет его почтительнейшим и покорнейшим слугой

Вольтер.

Замок Ферней, 28 октября 1773

Печатая в Gazzetta universale (19 февраля 1774) свое «посмертное» послание к фернейскому патриарху, Заннович использует элементы вольтеровского мифа, сконцентрированные в его письме, где даже стертые формулы вежливости становятся предметом литературной игры: философ, подобно мессии, умирает и возрождается, он смотрит на себя со стороны, уже из другого мира (третье лицо в письме Вольтера: «Он умрет его почтительнейшим и покорнейшим слугой»). При этом Заннович предлагает патриарху пример образцовой и спокойной философской смерти, тогда как памфлетисты заранее изображали, как Вольтера-антихриста, подобно Дон-Жуану, дьявол унесет в преисподнюю [759]. Вольтер действительно умирал мучительно, от чрезмерной дозы опиума. Его врач Троншен рассказывал: «Эта смерть мирной не была. Г-н де Вольтер впал в чудовищный транс, крича в ярости: „Я оставлен Богом и людьми“. Он кусал пальцы и, сунув руку в ночной горшок, схватил и съел то, что там находилось. Хотел бы я, чтобы все, кто прельстился его книгами, были свидетелями этой смерти. Выдержать подобное зрелище было невозможно» (Gazzette de Cologne, 7 июля 1778 г.) [760]. Но и сам Заннович, которого с юности преследовала мания смерти, умер не легко — в тюрьме он перерезал себе вены осколком стекла.

1.2. Степан Заннович к Вольтеру, [3 февраля 1774] [761]