Авантюры открытого моря

Стоя у окна, он привычно поражался глубине российской глухомани и тому, что и здесь люди живут и гложут их все те же мысли и сомнения, заботы и страсти, что и столичных жителей. И дорисовывал себе эту жуткую в своей свинцовой дремучести жизнь и оттого своя, питерская, представлялась на минуту значительной, возвышенной, осмысленной, что, конечно же, было вовсе не так…

… Рождество сорокового года он встречал в поезде на перегоне Иркутск — Улан-Удэ. И Пасху, и Николу Весеннего, и все двунадесятые праздники тоже. Томила ли его эта нескончаемая дорожная жизнь? Он находил ее очень похожей на ту, какой жил в офицерской молодости, когда под ногами беспрестанно сотрясалась палуба от работы судовых машин, когда пошвыривала его в корабельной койке крутая зыбь, когда целый год стучали под подушкой колеса бронепоезда на стыках.

Проводники дальневосточных экспрессов уже узнавали его, даже когда он ехал не в мягких, а в жестких вагонах. Такая популярность ничуть не радовала Грессера, тревожила. Он отрастил седую эспаньолку, а неизменный вьюк-конверт стал прятать в дерматиновый чехол. Но все равно ловил сочувственные взгляды проводников: «Эк, мотается дед на старости лет!». «Видать важная птица, — судачили меж собой проводники, мужики живалые, сами не первой молодости. — Должно быть, секретный курьер какой или морской инженер засекреченный».

А он корпел над трудом своим, если купе пустовало или попадались тихие малоразговорчивые попутчики. Потом, когда рукопись после долгих злоключений в чужих шкафах и сейфах ляжет на стол кому надо и академик-адмирал Аксель Иванович Берг, светило морской радиоэлектроники, ходивший одно время на подлодке Грессера штурманом, напишет восторженное предисловие к монографии своего безвестно сгинувшего командира. И назовет его «основоположником фундаментальных идей радиоэлектронной борьбы с подводными лодками», и выдвинет книгу на соискание посмертной Сталинской премии. Но автор ее, Николай Михайлович Грессер 2-й никогда о том не узнает…

Он умер ночью, когда скорый поезд Владивосток — Москва вошел в один из длинных даурских тоннелей. Пока душа его летела к свету в тоннеле астральном, тело с остановившимся сердцем, неслось под прокопченными паровозным дымом сводами тоннеля Верхне-Шилкинский. Оно подрагивало на верхней полке в такт качкам вместе с телами спящих спутников и потому не казалось безжизненным. Лишь голова застыла в последнем повороте на подушке, припорошенной черной антрацитовой крошкой, точь-в-точь, как после угольных авралов на «Авроре».

«ФЛАГ НЕ БУДЕТ СПУЩЕН! К БОЮ!·.»

Большому кораблю — большое плавание. А малому? Вопреки присловью и Морскому регистру маленький «Китобой» проделал большой и опасный одиночный поход, оставив за кормой воды Балтики, Северного моря. Атлантического океана, Средиземноморья, наконец, Черного моря…

Это небольшое китобойное судно было построено в Норвегии в 1915 году и сразу же было куплено русским правительством для пополнения тральных сил Балтийского флота. Через три года «Китобой» ушел с кораблями Балтийского флота из Кронштадта, приняв участие в легендарном ледовом походе. Его включили в состав действующего отряда Красного Балтийского флота.

Тактико-технические качества «Китобоя» были весьма скромны: 310 тонн водоизмещения, 12-узловой ход. Тридцатиметровое суденышко несло на себе две 75-миллиметровые пушки и один пулемет.

Свою воспетую потом в стихах одиссею «Китобой» начал 13 июня 1919 года, когда под брейд-вымпелом начальника дивизиона, бывшего лейтенанта Николая Моисеева, нес дозорную службу на подходах к Кронштадту между маяками Толбухиным и Шепелевым. Командовал «Китобоем» бывший мичман Российского флота, а тогда военмор Владимир Сперанский.

Воодушевленные успешным наступлением русской СевероЗападной армии на Петроград, бывшие офицеры без особого труда убедили команду перейти на сторону белых. И «Китобой» рванул самым полным навстречу трем английским кораблям, входившим в бухту. Вопреки ожиданиям Моисеева, англичане встретили «Китобой» отнюдь не самым лучшим образом.

Историк белого флота Николай Кадесников свидетельствовал: «Англичане буквально ограбили сдавшийся им корабль, причем не были оставлены даже личные вещи офицеров и команды, и через несколько дней передали тральщик, как судно, не имеющее боевого значения, — распоряжение Морского управления СевероЗападной армии…»

Морское управление, во главе которого стоял герой Порт-Артура молодой контр-адмирал Владимир Пилкин, находилось в Нарве. Помимо танкового батальона, дивизиона бронепоездов и полка Андреевского флага, оно располагало крошечной флотилией из четырех быстроходных моторных катеров, приведенных капитаном 1-го ранга Вилькеном из Финляндии. «Китобой» стал ее флагманом, На нем поднял свой брейд-вымпел командующий речной флотилией участник Цусимского сражения капитан 1-го ранга Дмитрий Тыртов.