Авария, дочь мента (сборник)

– Ты что, из дому ушла, да? – Лена испуганно смотрела на нее. – Твои ночью звонили. Мать мне потом два часа мораль толкала… Ирке звонили, Светке, всем девчонкам… Ты где была?

– У мужика, – коротко ответила Валерка. Она сосредоточенно смотрела в окно, щуря запавшие от бессонной ночи глаза, ожесточенно грызла заусенец на пальце.

– Ты что… – Лена, недоверчиво улыбаясь, заглянула ей в лицо. – Правда?

Валерка чуть заметно кивнула, думая о своем.

– И что?… И?…

Валерка снова кивнула. Лена охнула и привалилась спиной к стене, со священным ужасом глядя на нее.

– Ты обалдела, да? А кто?

– Преподает в универе.

– А сколько лет?

– Тридцать восемь.

– Совсем обалдела! – схватилась Лена за голову.

– Ты понимаешь, – по-прежнему глядя в окно, быстро, сосредоточенно заговорила Валерка. – С детского сада твердили: нельзя! нельзя! не смей! – сколько себя помню. Вот провели черту – досюда все что хочешь, а дальше нельзя, там другая жизнь… А за чертой нет ни черта, – зло усмехнулась она. – Да и черты никакой нет. Фуфло все это!.. У тебя пожрать есть? – неожиданно обернулась она.

– Ага. Сейчас. – Лена помчалась на кухню. Включила плиту, поставила чайник, засуетилась вокруг стола. – Валер, а ты расскажешь? Ладно?… Все-таки страшно, наверное, да?… Я, наверное, не смогу. Как представлю… А очень больно? Да? Я боли боюсь – ужасно!.. А девчонка из восьмого говорила, что кошмарно больно… А вы где познакомились?… А, Валер?… Валера?… – Она выглянула в комнату.

Валерка спала в кресле, свернувшись как щенок.

Николаев ехал по Калининскому, поглядывая в обе стороны на тротуары. Простуженно хрипела рация – давали ориентировку на машины в угоне.

По тротуарам двигалась плотная толпа, люди спешили с работы по магазинам, из магазинов – домой, к кухонным плитам, стиральным машинам и телевизорам. За мельканием тысяч рук, ног, детских колясок, хозяйственных сумок, дипломатов, пакетов, авосек видны были сидящие на ступеньках, на турникетах, привалившиеся к стенам пестрые компании подростков, пока еще немногочисленные. Тут и там прогуливались парочками под руку девочки в коротких юбках и ажурных черных чулках. Начиналась вечерняя центровая жизнь.

Сержант Синицын с разделительной полосы помахал Николаеву жезлом, переждал поток машин, подошел и облокотился на крышу «москвича».

– Огня дай, – в зубах у него была зажата беломорина.

Николаев утопил кнопку прикуривателя.

– На Восстания таксист чайника боднул, – скучно сообщил Синицын.

– Знаю… Что-то рано они сегодня, – кивнул Николаев на дефилирующих по краю тротуара девиц.

– Пятница, – пояснил Синицын.

Девицы, заметив, что на них смотрят, обернулись. Синицын помахал им рукой в кожаной краге:

– Что, девочки, не клюет?

Девицы смерили его презрительным взглядом и отвернулись.

– Смотрят еще, дешевки… – зло процедил Николаев.

– А как им на тебя смотреть? – спокойно сказал Синицын, прикуривая. – Они за ночь зарабатывают, как ты за месяц… Протащить бы раз рожей по асфальту… Твоя не вернулась?

Николаев отрицательно покачал головой. По рации ПМГ с Гоголевского бульвара запрашивала помощь.

– В розыск подал?

– Да нет…

– Вернется, куда денется, – успокоил Синицын.

Издалека, с бульвара, донесся длинный гудок клаксона, потом второй, третий, вскоре сигналили уже несколько десятков машин.

– Что там у них? – равнодушно поинтересовался Синицын.

– Поехали, – Николаев завел мотор. – Посмотрим…

На Гоголевском было столпотворение. Милиционеры тащили с бульвара в ПМГ упирающихся хиппарей. Те, кого уже затолкнули в машину, лезли обратно, остальные, человек тридцать – парни и девки в одинаковых вытертых добела джинсах, с длинными патлами или тонкими косичками, – висли на руках у милиционеров, совали документы. Прохожие запрудили тротуар, со стороны бульвара кричали что-то пенсионеры с собаками всех мастей на поводках, собаки лаяли и рвали поводки, инвалид с орденскими планками размахивал клюкой, пытаясь достать кого-нибудь из хиппарей. Движение остановилось, образовалась пробка метров на сто, автомобили гудели, кое-кто из водителей помогал взмокшим, озлобленным милиционерам.

Породистый мраморный дог вдруг вырвал поводок из рук хозяйки и бросился на длинного тощего хиппаря с гитарой за плечом. Тот покатился по асфальту, давя гитару. Николаев перехватил поводок, оттащил собаку, поднял парня и повел в ПМГ. Рядом Синицын, выкрутив руку, волок беловолосую растрепанную девку. Около ПМГ стояла компания квадратных ребят и внимательно наблюдала за происходящим.

Завыла сирена, толпа зрителей расступилась, подъехали еще два желтых УАЗа, милиционеры бросились на помощь своим. Первая машина, набитая хиппарями, тронулась было с места, но кто-то из длинноволосых лег поперек под колеса, тут же остальные стали ложиться рядом, сцепившись локтями. Милиционеры принялись растаскивать цепочку.

– Эй, помочь? – окликнула их квадратная компания.