Аварийная команда

Оседланный мной уборщик вылетел за пределы площадки и, очевидно, собирался повернуть туда, откуда мы пришли, – то есть в сторону рва. Но в этот момент наш эскорт заметил мечущуюся у подножия утеса фигуру, в которой я даже с высоты без труда опознал Рипа. Надо сказать, что вел он себя более чем странно. Никто его не преследовал, но вместо того, чтобы спрятаться в прибрежных камнях, адаптер метался по берегу и поглядывал на крепость. Когда же в небе появились стая уборщиков и я, Рип увидел, в какое дерьмо меня угораздило вляпаться, после чего отчаянно замахал руками и опять начал выкрикивать мое имя. Адаптер словно не замечал крылатых чемпионов и из кожи вон лез, чтобы привлечь мое внимание. Естественно, ему это удалось – как можно было проигнорировать столь безумную выходку этого самоубийцы?

– Брось мне Концептор, Глеб! – орал Рип, метаясь по берегу. – Брось, если тебе дорога жизнь! Ну же, Глеб, не мешкай!..

Уборщики зависли на месте, видимо решая, как быть с беглым адаптером: захватить его с собой или сначала отделаться от вредного балласта, то бишь меня. Эта неожиданная остановка и самоотверженное поведение Рипа сломили-таки мое упрямство, и я подчинился мольбе адаптера. В конце концов, какая разница, у кого окажется армилла, если у нас обоих складывался одинаково незавидный финал. Рип рисковал жизнью, чтобы заполучить вожделенный Концептор, хотя мог бы отсидеться в укрытии. Я великодушно решил, что герой заслужил свою награду. Пусть наслаждается ею в последние минуты жизни, поскольку мне от обладания армиллой все равно ни горячо, ни холодно. Лучше бы в обмен на нее Глебу Свекольникову предложили стакан водки – это был бы для меня гораздо более ценный подарок.

– На, подавись! – огрызнулся я и выпустил ручку кейса. – Хочешь сдохнуть миллионером, так сдохни!

«Дипломат» не был приспособлен к падению с такой высоты, к тому же его и без того потрепали когти уборщиков. Грохнувшись оземь, он раскололся напополам, и пачки банкнот разлетелись по берегу сказочным денежным фейерверком. Армилла сверкала среди них, будто драгоценная жемчужина на перламутре раковины… Одним словом, лепота, как говаривал царь Иоанн Васильевич в исполнении актера Юрия Яковлева.

Адаптер метнулся к армилле с резвостью футбольного вратаря, блокирующего опасный удар, схватил ее обеими руками и испустил восторженный крик. Уборщикам наши с Рипом игры очень не понравились. Едва беглый арестант завладел Концептором, воздушная процессия тут же ринулась к земле. Тащивший меня на горбу чемпион тоже пошел на снижение, очевидно повинуясь общей безмолвной команде.

Рип победоносно загоготал, воздел армиллу над головой и, словно олимпиец с факелом, припустил к озеру. Уборщики явно смекнули, какая угроза над ними нависла, и из плавного снижения перешли в крутое пике. Прибрежные скалы понеслись мне навстречу с устрашающей скоростью, и я, уже не отдавая себе отчет, заорал во всю глотку. В страхе я еще крепче стиснул голову уборщика и, кажется, сломал ему нос. На что враг никак не отреагировал, хотя боль, наверное, была дикая. Видимо, в сравнении с тем, чего он сейчас боялся, сломанная переносица являлась для него лишь мелкой неприятностью.

Чего добивался Рип, улепетывая с Концептором к озеру, я понял лишь тогда, когда адаптер вбежал по пояс в воду, развернулся к преследователям и застыл в гордой позе с вытянутой вверх армиллой – этакая пародийная пантомима на статую Свободы. Едва это случилось, как где-то над нами вдруг полыхнула яркая вспышка, а в лицо мне ударил порыв сильного ветра (который я, кстати, во время падения абсолютно не ощущал), принесшего с собой букет ярких, но вполне узнаваемых ароматов.

Уборщикам оставалось пролететь до земли не больше двух десятков метров. Намереваясь напасть на Рипа, летуны уже сбросили скорость и начали перестраиваться в атакующий порядок. Но когда блеснула вспышка и подул ветер, чемпионы внезапно шарахнулись в разные стороны и взялись дружно снижаться. Причем делали уборщики это очень неуклюже, не в пример тому, как элегантно парили они над крепостью. Точнее, это вообще нельзя было назвать снижением. Враги падали хаотично, подобно стае ворон, по которой шарахнули дробью, и бестолково размахивали крыльями, чтобы хоть как-то смягчить себе падение.

Мой заложник будто только сейчас ощутил у себя на плечах груз моего девяностокилограммового тела и ухнул вниз быстрее остальных. Бедолага усердно старался выровнять полет, но лишь бестолково сучил крыльями, которые практически в один миг утратили всю свою подъемную силу. Я приближался к земле со скоростью парашютиста, что решил побить рекорд в затяжном прыжке и поставил ради этого на кон собственное здоровье. Шансы уцелеть у меня были половина на половину; все зависело лишь от того, успею ли я сгруппироваться при приземлении и угодить ногами на ровную почву…