– А это изготовляют по их заданию другие цивилизации. На которых
– Когда? – не выдержала Варя.
– По моим прикидкам – в середине нынешнего века. Впрочем, не так долго нам всем осталось: покорять нас они начнут, я думаю, в тридцатые, максимум сороковые годы.
– Да откуда вы все это знаете? – набросился на отставника Данилов.
– Как – откуда? Из снов, видений, предсказаний. Впрочем, об этом я продолжу завтра. Давайте-ка спать, денек сегодня случился нелегкий.
Костер постепенно прогорел и затухал. Уголья светились темно-красным и синим огнем. Алексей поворошил их, они ненадолго вспыхнули, но быстро вернулись в прежнее состояние. В реке плеснула волна, а может, рыба. Варя удалилась в палатку, вернулась с зубной щеткой. Скомандовала: «Мы с Даниловым спим в одном спальном мешке, а вам, Игорь Михайлович, жертвуем второй». Она плеснула в кружку воды и отошла в сторонку почистить зубы.
– Ложитесь, други мои, – молвил Зубцов, – я еще посижу.
Данилов разделся до трусов и первым залез в спальник – нагреть лежбище для подруги. Варя последовала за ним. Он обнял ее – а не обнимать в условиях тесноты в мешке оказалось невозможно – и немедленно почувствовал, как от прекрасной Вариной стати взыграло ретивое. Крепко сжал ее в объятиях, положил руку на попу.
– Даже не думай, – прошептала она ему в самое ухо. – Зубцов рядом, все слышно. Расслабься.
– Не могу я расслабиться. Когда ты так близко.
– Тренируйся, – усмехнулась девушка. – Ты ведь экстрасенс.
Чтобы отвлечься, Алексей стал размышлять над зубцовским рассказом. И о том, какая странная получалась внутренняя рифмовка между двумя вещами, которые никак не должны были совпасть. Он имел в виду два своих до боли правдоподобных сна, действие в которых происходит в пятьдесят первом и шестьдесят втором годах, и оба рассказа экс-полковника о вмешательстве в человечью жизнь
– Скажи, – шепнул он в ухо Варе, – то, что рассказал Зубцов, правда?
У Вари был миллион вариантов ответа. Она могла со смехом бросить: «Да что ты, нет!» Или: «Вранье, конечно!» Или: «И ты поверил?» Или хотя бы: «Ничего не знаю и потому судить не могу». Наконец: «Я давала подписку и потому не могу никак комментировать». Однако она промолчала. И из этого молчания (девушка, разумеется, не спала: тело напряженное, дыхание не сонное) Данилов сделал вывод – ясный, доподлинный, неопровержимый: все, что рассказал Зубцов, правда. «Боже мой,
– Ты тоже знала об этом… – шепотом подвел итог Данилов.
– Давай оставим эту тему. А не то мне придется тебя арестовать.
– Да мы с тобой оба, по-моему, под статьей ходим.
– Благодаря тебе, между прочим, мой дорогой. Все, хватит болтать. Я засыпаю.
И буквально через минуту ее большое тело обмякло в руках Алексея. А спустя мгновение и он провалился в глубокую черную бездну.
Все, с кем раньше Петренко контактировал по службе в Краснодарском крае, нынче пребывали на пенсии. Слава богу, в записной книжке сохранились мобильные номера. И Сергей Александрович позвонил полковнику Стычкину, который ушел в отставку с должности заместителя начальника краевого управления тайной полиции и с которым у него сохранились деловые, но доверительные отношения. После церемониального кратко-вежливого опроса о житье-бытье и здоровье Петренко попросил Стычкина узнать, почему нынче утром произошла облава на турбазе строителей и каковы ее результаты. И числятся ли в крае в розыске, по линии тайной, обычной или дорожной полиции, товарищи Зубцов, Кононова и Данилов. Стычкин обещал выяснить и перезвонить.