Ave, Caesar! [ Аве, Цезарь!]

Василий еще до прибытия на остров решил, что будет плыть по течению, не проявляя никакой инициативы. Послушный чужой воле, он высказал вчера соображения о судебной процедуре и сопровождал женщин, пожелавших провести разведку на местности. Сегодня, повинуясь решению большинства, так же пассивно принял должность председателя суда. Он не собирался извлекать выгоду из своего положения, навязывая игрокам свое мнение. Поддерживать порядок, предотвращать балаган и бессмысленные препирательства — это да. Но участвовать в дебатах, опровергать чужие доводы, доказывать чью-то неправоту — увольте! Пускай приговаривают, кого хотят, лишь бы в свору взбесившихся псов не превращались.

Однако, когда Мадонна ткнула пальцем в робкую малышку, принимавшую участие во вчерашней прогулке по острову, решимость Василия держаться в сторонке заметно поколебалась.

— У вас есть какие-то основания для подобного утверждения, или это проявление стихийной неприязни? — осведомился он нарочито ровным тоном.

— Я за базар отвечаю, — резко произнесла Мадонна. — И нечего тут ехидничать! Мы втроем, — девица кивнула на сидящих рядом Джокера и Марго, — притащились сюда ни свет ни заря. Опоздать боялись, да и кашеварить ловчее на очаге. Вот он, — она ткнула пальцем в Иеремию, — уже сидел за столом. Потом пришли вы, — Мадонна показала на Василия и Жанну. — Вы ведь вместе поднимались?

Василий кивнул.

— И тоже рано, — продолжала Мадонна. — А эта явилась чуть не в двенадцать. И ковыляла еле-еле. Видно, ногу повредила, когда с дерева прыгала. Ну, что скажешь, спикер, есть у меня основания?

Василию, как беспристрастному председателю суда, следовало бы сейчас спросить остальных, не желает ли высказаться кто-нибудь еще. Но он вдруг печенкой почувствовал, что, если сию минуту не заступится за девчушку, остальные по разным соображениям ухватятся за возможность вынести ей смертный приговор.

— Скажу, что вы поторопились с выводами, мадемуазель, — ответил он сухо. — Ковыляние ковылянию рознь. В молодости я занимался легкой атлетикой и могу отличить хромоту, вызванную травмой, от хромоты неподготовленного человека, перегрузившегося на тренировке. Как вы знаете, вчера мы втроем осматривали остров. Прошли километров пятнадцать, то и дело взбираясь на камни. Под конец прогулки я заметил, что Соня едва передвигает ноги, и подумал еще, что сегодня ей придется тяжко. Короче, я не верю, что после такой нагрузки Соня была в состоянии совершать киллерские подвиги. Да она просто на дерево не влезла бы. Не говоря уже о том, чтобы после убийства спуститься на берег к своей стоянке, а потом подняться сюда. Это совершенно исключено, — показывая всем своим видом, что вопрос для обсуждения закрыт, Василий обвел игроков вопрошающим взглядом.

— У кого-нибудь есть еще предположения?

Поскольку других предположений ни у кого не возникло, первое заседание суда закончилось бескровно.

Союзники

Соню трясло, колотило, как в лихорадке. Девушка прилагала титанические усилия, чтобы справиться с собой, но ничего не помогало. По-видимому, аукнулся паралич, сковавший Соню во время выступления Мадонны.

Она не знала, сколько времени прошло после окончания судебного заседания. Час? Два? Остальные участники давно уже сменили батарейки к видеокамерам и разошлись по стоянкам. Скверно, что она не ушла вместе со всеми. Если киллер не решит взять выходной после удачной операции, ничто не помешает ему устроить засаду на тропе, ведущей к Сониному лагерю.

«Может, оно и к лучшему, — уговаривала себя Соня, судорожно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. — Еще одного такого суда мне не вынести. Я свихнусь или окочурюсь от ужаса. Киллер, по крайней мере, постарается убить быстро, чтобы я не успела поднять шум. Если повезет, то испугаться не успею. Или даже понять, что происходит. Мгновенная смерть — это почти счастье. Куда приятнее, чем медленно сходить с ума в ожидании очередного суда и приговора».

Вдруг она услышала шаги за спиной. «Нет! Нет! — закричало все ее существо. — Я не хочу умирать!» И, сорвавшись с места, девушка бросилась бежать.

Когда Соня домчалась до деревьев и упала, споткнувшись о корень, силы окончательно покинули ее. «Пусть уж скорее! — думала она, жадно хватая ртом воздух. — Чего ты ждешь, придурок?»

Прошло минут пять, прежде чем до Сони дошло, что никто ее не преследует. Примерно столько же понадобилось, чтобы встать и обернуться.

У шатра, в нескольких метрах от нее, стоял Василий. Близорукая Соня не могла разобрать выражения его лица, но поза — руки в карманах, слегка ссутуленные плечи, слегка согнутая в колене нога — свидетельствовала об отсутствии агрессивных намерений. К тому же нелогично убивать человека, которому только что спас жизнь. Если бы Василий хотел ее смерти, он просто позволил бы собранию идти своим чередом.

И Соня медленно двинулась ему навстречу.

— Простите, что напугал, — сказал Василий, когда она приблизилась. — Я должен был сообразить, что вы можете принять меня за убийцу.

— Спасибо, что не погнались за мной. Этого я, наверное, не пережила бы.