Ave Caesar! <Дело о римской монете>

Марина шутливо закатила глаза.

– Ну что еще?

Лена накрыла ее руку ладонью.

– Скажи, не ты ли сама, пытаясь забыться после разрыва, устроила себе сумасшедшую шестидесятичасовую рабочую неделю? Не ты ли свела все свои контакты с внешним миром к до обидного редким встречам с единственной подругой и общению с пациентами? И теперь ты еще удивляешься тому, что вляпалась в личные отношения с одним из них? Да наплюй ты на эту чертову этику. Он тебе нравится?

Вместо ответа Марина опустила глаза.

– Все даже хуже, чем я думала, – хмыкнула Цеце. – Не забывай, что меньше года назад я сама была в аналогичной ситуации и чуть не упустила своего счастья по той же самой причине, по которой собираешься упустить его ты. Говорю тебе, наплюй. – Она понизила голос. – Между, прочим, одна моя знакомая, врач-венеролог, недавно тоже вышла замуж за бывшего пациента. Живут душа в душу…

– За их здоровье! – предложила Марина.

Подружки чокнулись и расхохотались.

Официантка принесла еще два бокала. Когда уровень янтарной жидкости в них упал вдвое, глаза Цеце загорелись.

– Слушай, а не пойти ли нам спасать листья? Здесь же, на Патриках. А то еще неделя-другая и спасать-то уже будет нечего…

Обе заулыбались, вспомнив любимое институтское развлечение, которое заключалось в том, чтобы осенью встать под каким-нибудь особенно развесистым кленом и, дождавшись порыва ветра, броситься в погоню за падающими листьями, не давая им долететь до земли. Упавший лист считался умершим, а тот, что был пойман на лету, – спасенным. У обеих в сумках-портфелях тех лет даже были специальные отделения, где подолгу хранились «спасенные» листья. Девушки были почти уверены, что пока кленовые души покоятся в сумке, они могут жить там вечно. Как в раю. Вся эта забавная беготня под осенними кленами называлась «спасти рядового Листьева». В последний раз операция по спасению проводилась как минимум лет семь-восемь назад, но сейчас грюнер-велтлинер уже давал о себе знать – нестерпимо хотелось приключений. Подруги быстро оделись и чуть ли не вприпрыжку направились к Патриаршим прудам в поисках красно-желтых душ, достойных спасения.

* * *

В перерыве между лекциями Глеб снова перебирал слова, которые могли быть написаны на монете. И хотя к поимке убийцы эта загадка, возможно, никакого отношения не имела, он из принципа хотел довести дело до конца. От римского денария и как-то связанного с ним преступника, живущего в двадцать первом веке, мысли Глеба перепрыгнули на душегубов Древнего мира. Собственно, более или менее достоверно известно только о Прокрусте. Глеб даже представил себе, как могло бы начинаться его уголовное дело в античные времена: «Прокруст, он же Дамаст, он же Полипемон, он же Прокопт, что означает „усекатель“. Год рождения неизвестен. Родственников не имел. Ориентировочно проживал вблизи дороги, ведущей из Мегары в Афины. Отличался звериной жестокостью. Обманным путем заманивал одиноких прохожих к себе в жилище, предлагая остаться на ночлег. Затем силой укладывал доверчивых граждан на одно из двух имевшихся спальных мест. На то, что было размером побольше, укладывал жертвы небольшого роста и бил их молотом, чтобы растянуть и привести в соответствие с габаритами кровати. А на спальное место меньшего размера помещал пленников высокого роста и с особым цинизмом „усекал“ любые непоместившиеся части тела. Совершил десятки жестоких убийств. Погиб во время облавы, проведенной Тесеем. Впоследствии обе кровати, проходившие по этому делу, получили название „прокрустово ложе“…»

Любопытная деталь: историки считают, что Прокруст был реальным историческим лицом и реальным убийцей, однако нет никаких данных о том, что его преступления носили сексуальный характер. Кроме того, Глебу ли не знать, что растление юношей в Греции было обычным, абсолютно законным и, можно сказать, любимым делом.

* * *

Вечером, несмотря на обескураживающие воспоминания о последнем сеансе, Глеб все-таки решил позвонить Марине. Точнее, его пальцы сами набрали заветный номер.

– Привет!

– Привет!

Бестужева откликнулась так быстро, словно тоже сидела с трубкой в руке. Глеб даже на секунду растерялся.

– Что-нибудь случилось? – забеспокоилась Марина.

– Всегда что-то случается, – невпопад пробормотал Глеб.

Какая-то чепуха. Надо же, так много хотелось сказать, а говорим ни о чем. Ну, значит, еще не время. В итоге Глеб ограничился уточнением даты их следующей встречи и уже собирался закругляться, как вдруг ему в голову пришла спасительная мысль. Вспомнив, как завзятый театрал Буре на днях с энтузиазмом рассказывал ему о том, что известная итальянская труппа покажет в Москве «Илиаду», Глеб без особой надежды предложил Марине вместе сходить в театр. Бестужева согласилась неожиданно легко.

Повесив трубку, Глеб снова занялся денарием, но вскоре понял, что совершенно не способен сосредоточиться. Пожалуй, стоит немного отдохнуть и слегка пофантазировать о перспективах на выходные. Тем более что субботний вечер сулил приятное приключение. Маятник качнулся в другую сторону?

* * *