Ave Caesar! <Дело о римской монете>

На сей раз они быстро нашли нужный кабинет, где их уже поджидал Расторгуев. Эксперт предложил чаю. Все трое уселись за стол.

– Ну, что вы тут накопали? – Капитан в предвкушении даже потер ладони.

– Дайте слово, что не будете смеяться, – попросил эксперт, а его лицо заранее приняло обиженное выражение. Лучко и Глеб, переглянувшись, кивнули. Помявшись, Расторгуев почти слово в слово повторил то, что Глеб уже слышал от Буре: – Я подумал, что, кроме версии о неизвестной науке монете, было бы правильно рассмотреть и другие варианты. Теоретически мы могли столкнуться с художественной стилизацией античного изображения. – Поймав непонимающий взгляд Лучко, эксперт пояснил: – Вполне вероятно, что кому-то просто понравилась красивая картинка: Геркулес, то-се. Изображение могли скопировать, не так ли? Поэтому я стал просматривать все подряд справочники по символике, и вы не поверите, что я тут раскопал. Очень похожее соответствие. Вы будете удивлены, насколько похожее. Убедитесь сами.

По счастливой случайности в произнесенной Расторгуевым тираде после слова «раскопал» на протяжении целой дюжины слов не попалось ни одной буквы «р», от чего его голос прозвучал звонко и почти мужественно.

Эксперт подошел к пыльному стеллажу, снял огромный фолиант и эффектным жестом бросил на стол. Вдохнув поднявшееся облачко книжной пыли, Лучко и Глеб почти одновременно чихнули. Под суперлинзами хозяина кабинета, давно выработавшего противопыльный иммунитет, глаза засверкали явным превосходством. Расторгуев раскрыл справочник на заранее заложенной странице.

– Смотрите. Это официальный герб Испанской ассоциации холостильщиков. Ну скажите же, похож как две капли воды.

– Испанской ассоциации кого-кого? – переспросил обалдевший Лучко.

– Хо-ло-стиль-щи-ков, – по слогам произнес эксперт. Для наглядности он еще сопроводил это жестом жнеца, срезающего острым серпом спелые колосья.

До капитана наконец дошло:

– Да вы ж меня просто как этим самым серпом по…

– Вы же обещали, – насупившись, пробурчал эксперт. Теперь он казался по-настоящему обиженным.

Капитан заговорил примирительным тоном:

– Ну ладно-ладно, допустим. Но тогда, скажите на милость, при чем тут Геркулес? Он же льву пасть раздирает. А холостильщики, насколько я знаю, целят совсем в другое место.

Однако эксперт, видимо, ждал подобного вопроса и был к нему готов.

– А помните старую шутку на эту тему? – спросил он у капитана.

– Не-а.

Расторгуев с готовностью пересказал бородатый анекдот. Вкупе с его картавым «р» вышло очень натурально:

– «Здесь парикмахерская?» – «Нет, здесь делают обрезание». – «А почему на вывеске ножницы?» – «А что, по-вашему, я должен был там изобразить?»

Следователь кивнул, отдавая должное аргументу.

– Так что фигура Геркулеса, усмиряющего льва, выглядит весьма логично, – подытожил эксперт.

Капитан сокрушенно вздохнул.

– Вам тут хорошо теории разводить, а как мне обо всем этом доложить Деду? Просто не представляю. Засмеет.

– Хм, – тихонько вырвалось у Глеба.

– Что значит «хм»? – спросил Лучко.

Глеб ткнул пальцем в фотоснимок.

– Я про эти две буквы: «ev». В латыни есть слово evirare, как раз и означающее то самое.

– То самое что?

– Ну то и означает: «холостить» или «кастрировать». Так что эту гипотезу я бы не отбрасывал.

– Ладно, отличник, садись, «пять»! – Капитан похлопал Глеба по плечу, а Расторгуев одарил его благодарным взглядом. – Ну а ты сам-то что-нибудь нашел? – Следователю явно было мало услышанного.

В ответ Глеб ознакомил Лучко и Расторгуева с результатами своих лингвистических изысканий. Оба принялись было записывать, но Глеб упростил им задачу и выдал распечатки с кратким изложением различных версий происхождения надписи на загадочной монете.

– Вот это я понимаю, штабная культура! – цокнув языком, сказал капитан. – Теперь не стыдно и к Деду на доклад.

Они попрощались с экспертом, и, по уже сложившейся традиции, Лучко завез Стольцева в университет.

* * *

Капитан и еще пятеро сотрудников его отдела сидели на совещании у Деда. Генерал был почти двухметровым гигантом с квадратными плечами и шеей, которая размерами и мощью не уступала холке гордости испанского скотоводства – боевого быка породы вистаэрмоса, с той лишь разницей, что «холка» Дедова располагалась почти на полметра выше.