Авемпарта

— Верно, в честном сражении мы бы проиграли, но эта битва не была честной. Видишь ли, эльфы живут очень долго. Не думаю, что кто-то из людей знает, сколько именно, но каждый эльф проживает не меньше нескольких столетий. Возможно, сейчас за нами наблюдают эльфы, которые еще помнят, как выглядел Новрон. Люди живут куда меньше, но плодятся быстрее. У эльфов мало детей, рождение ребенка для них — знаменательное событие. Рождение и смерть в мире эльфов — редкие и священные события. Представь себе, какой урон наносили им войны. Какие страдания они испытывали. Сколько бы побед они ни одержали над нами, их ряды каждый раз редели. Люди восполняли свои потери через поколение, а эльфам на это потребовалось бы тысячелетие. Их поглощало наводнившее землю человечество, они тонули в нем как в море. — Эсрахаддон помолчал, а потом добавил: — Только теперь Новрона уже нет. В этот раз спасителя не будет.

— Как прикажешь это понимать?

— Попробуй догадаться, почему они еще там? Это их земли. Для нас все это было вечность назад, но в их восприятии они лишь вчера гуляли по этому берегу реки. Сейчас их численность скорее всего восстановилась.

— Тогда почему они остаются на том берегу?

— Что обычно мешает кому-либо получить то, что он хочет? Страх. Страх истребления, боязнь полного уничтожения, но, главное, Новрон давно умер.

— Ты уже это говорил, — насмешливо заметил Ройс.

— Я уже говорил, что человечество утратило наследие Новрона и тем самым навлекло на себя беду. Новрон подарил людям магию, но Новрона больше нет, и магия забыта. Мы сидим тут, словно дети, безоружные и беспомощные. Человечество навлекает на себя гнев расы, которая ушла от нас так далеко вперед, что даже не услышит наших криков. Незнание эльфами наших слабостей и сомнительный договор, когда-то заключенный между Эрианской империей и императором, — это единственная оставшаяся у человечества защита.

— Тогда хорошо, что они ничего не знают.

— В том-то и дело, — сказал волшебник. — Но они учатся.

— И наш Гиларабрин тому свидетельство?

Эсрахаддон кивнул:

— По указу Новрона ступать на берега реки Нидвальден рьин контита.

— Запрещено всем, — перевел его слова Ройс. — Видишь, я тоже умею читать и писать.

Волшебник едва заметно улыбнулся:

— О да, ты воистину образованный человек. Как я сказал, ступать на берега реки Нидвальден — рьин контита.

На лице вора появилось выражение понимания.

— Ты хочешь сказать, что Дальгрен нарушает древний договор?

— Именно так. Согласно договору, эльфам также запрещено убивать людей, за исключением случаев, когда те пересекают реку. Там ничего не сказано о людях, убитых без злого умысла. Если я выроню булыжник из рук, он может покатиться куда угодно, но, вероятнее всего, покатится вниз. Если на его пути попадутся дома и люди, он, возможно, снесет их, но я не понесу ответственность за их гибель. Это вина булыжника и трагическое совпадение то, что они живут внизу.

— И эльфы следят за тем, что мы предпринимаем, как справляемся с положением дел. Они оценивают наши сильные и слабые стороны. Так же, как ты оцениваешь меня.

Эсрахаддон одобрительно улыбнулся.

— Возможно, — сказал он. — Трудно сказать, виновны ли они в пришествии чудовища, но в одном мы можем быть уверены, в том, что они наблюдают. Когда они увидят, что мы не можем противостоять одному Гиларабрину, если они почувствуют, что договор нарушен или срок его действия закончится, страх их больше не удержит.

— Поэтому ты здесь?

— Нет. — Волшебник покачал головой. — Отчасти это так, но война между людьми и эльфами начнется независимо от моих действий. Я лишь стараюсь смягчить удар и дать человечеству хотя бы небольшой шанс.

— Можешь начать с обучения некоторых людей тому, что ты провернул вчера ночью.

Волшебник вопросительно посмотрел на вора:

— Что ты имеешь в виду?

— Скромность тебе не к лицу, — сказал Ройс.

— Да, полагаю, это так.

— Я думал, ты не можешь творить свое Искусство без рук.

— Это очень трудно, отнимает много времени, и результат достигается не вполне ожидаемый. Представь себе, что ты пытаешься написать свое имя с помощью пальцев ног. Я начал работать над этим заклинанием до вашего появления здесь. Думал, что рано или поздно оно пригодится. Но стена пламени чуть не поглотила вас обоих. Она должна была образоваться на несколько ярдов дальше и продержаться несколько часов, а не несколько минут. Будь у меня руки, я смог бы… — Он запнулся. — Что ж, как говорится, того, что было, не вернуть…

— Неужели ты и вправду был настолько могущественным?

Эсрахаддон озорно улыбнулся:

— Ах, мальчик мой, ты даже не представляешь, насколько.

Новость о выздоровлении Трейс быстро разнеслась по деревне. Девушка была еще слаба, но на удивление быстро поправлялась. Ни глаза ее, ни зубы не пострадали, ела она с большим аппетитом. На следующее утро она уже сидела в постели и ела суп. В тот день в глазах деревенских жителей появилось совершенно иное выражение. Каждый дальгренец думал об одном и том же: зверь напал, но никто не погиб.