Авемпарта

— Придумка Луиса Гая, — объяснил Мовин. — Куратор объявил, что продвинуться к началу списка можно через дуэль. Те, кто недоволен своей очередью, могут бросить вызов кому угодно. После объявления вызова другая сторона может либо добровольно поменяться с тем, кто объявляет вызов, либо сразиться с ним. Сэр Энден из Чедвика вызвал Тобиса на бой, и тот сразу сдался. Трудно его за это винить. Только сэру Гравину хватило смелости бросить вызов Эндену, зато еще несколько соперников сразились друг с другом за более низкие места. Все думали, что за дуэли будут присваиваться очки, но Гай заявил, что дуэль заканчивается только тогда, когда противник сдался, поэтому они продолжались часами. Многие получили ранения. Сэр Гравии сдался лишь после того, как Энден продырявил ему плечо. Он заявил, что отказывается от участия в состязаниях и завтра же уезжает, и не он один решил так поступить. Многие уже уехали, все в бинтах.

Ариста вопросительно посмотрела на Фанена:

— А ты никому не бросил вызов?

Мовин усмехнулся:

— Забавно. Как только Гай сделал свое заявление, все взгляды почему-то устремились на нас.

— Но вы не собираетесь участвовать в дуэлях?

Фанен мрачно покосился на Мовина:

— Он мне не позволяет. И к тому же мое имя в самом низу.

— Адриан Блэкуотер посоветовал нам не записываться, — объяснил Мовин.

Фанен удивленно уставился на брата и спросил:

— Ну и что из этого следует?

— То, что человек, который, даже не вспотев, может занять первое место, и не подумал включать себя в список. Либо ему известно что-то, чего не знаем мы, либо он считает, что нельзя принимать участие в таких состязаниях. Стоит выждать хотя бы первую ночь. К тому же ты ведь слышал, что сказала Ариста: не важно, кто идет первым.

— Знаешь, кого еще нет в списке? — спросил Фанен. — Лорда Руфуса.

— Да, я видел. Я думал, он вызовет Эндена на дуэль. Одно это зрелище оправдало бы нашу поездку сюда. Его и на дворе не видно.

— Он много времени проводит с архиепископом.

Ариста окинула взглядом раскинувшийся внизу двор. Совсем стемнело, от стен и деревьев тянулись длинные тени. Повсюду загорались факелы. На внутреннем дворе замка собрались сотни человек, а за стенами — еще больше. Все они разбились на небольшие группы. Люди переговаривались между собой, некоторые спорили на повышенных тонах, слышались смех и даже пение. Ариста не узнала песню, но, судя по ритму, это была вульгарная трактирная частушка. Многие произносили тосты. В угасающем свете дня виднелись темные силуэты сильных широкоплечих мужчин, чокавшихся с такой силой, что из кружек проливалась пена. И над всем этим воинством возвышался деревянный помост, построенный точно посередине двора. На нем, овеваемый дыханием вечернего ветра, стоял озаренный последними лучами заката куратор Луис Гай. Казалось, будто его красная сутана полыхает огнем, а развевавшаяся на ветру пелерина придавала ему зловещий вид.

Ариста снова посмотрела на братьев. Мовин пытался что-то добыть с помощью пальца из коренного зуба. Фанен, задрав голову, разглядывал небо. Как хорошо, что они сейчас находятся здесь, рядом с ней. Они принесли в эту глушь частичку дома, и она вдруг явно ощутила запах яблок.

В детстве Ариста и Алрик проводили летние месяцы в замке на Дрондиловых полях, подальше от городской духоты. Они лазали по деревьям во фруктовом саду за замком и ранней осенью вели яблочные бои. Подгнившие яблоки лопались прямо на ветках, брызгая на них соком, отчего потом от детей пахло сидром. Каждое дерево представляло собой суверенное владение. Они заключали между собой союзы. Мовин всегда объединялся с Алриком и кричал: «Мой король! Мой король!» Ленара выступала в союзе с Фаненом, желая защитить младшего брата от чудовищ, как она их называла. Ариста всегда была сама по себе и сражалась и с теми, и с другими. Даже когда Ленара перестала лазать по деревьям, мальчишки все еще продолжали драться с девчонкой. Ариста не возражала. Она и не замечала этого. До поры до времени вообще об этом не задумывалась.

Сейчас у нее в голове творился настоящий хаос. Столько всего нужно было обдумать… В карете при сильной тряске и под пристальным взглядом Бернис думать было трудно. Аристе отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь хотя бы для того, чтобы услышать собственные слова, произнесенные вслух. Мысль о том, что Саули — заговорщик вопреки воле все больше укоренялась в ее сознании. Если Саули предал отца, кому же тогда доверять? Или это Эсрахаддон предал ее? Неужели он просто использовал ее, чтобы бежать из тюрьмы? Был ли он виновен в смерти отца? Теперь старый волшебник, судя по всему, обретался где-то рядом, возможно, за этим частоколом крепости, в одном из деревенских домов. Она не знала, что делать и кому верить.