Авгур

Анька нервно хихикнула, вцепилась в него, и они побрели к воротам. Андрею казалось, что их кто-то толкает в спину — словно вокруг школы сжимается невидимое кольцо. Музыка в актовом зале смолкла, и люди выходили на улицу. Выпускники растерянно озирались, а кто-то из девчонок заплакал. Гром гремел почти непрерывно, в воздухе запахло озоном. Ветер терзал листву тополей, посаженных вдоль ограды.

Вчерашние школьники сгрудились на асфальтовом пятачке между кирпичными корпусами. Учителя и родители молча остановились поодаль. Молнии лупили прямо в центр площадки, игнорируя громоотводы на крышах, но не достигали земли — как будто над людьми появился прозрачный купол. Андрею почудилось, что он висит внутри воздушного пузыря, который затерялся в электрическом океане.

Очередной разряд заставил его зажмуриться, а, проморгавшись, Андрей увидел мурену.

Она скользила на высоте примерно двух метров, медленно извиваясь. Это не был полет — мурена плыла по воздуху, словно тот обрел невероятную плотность. Время тоже стало густым и вязким. Люди вокруг застыли в нелепых позах, как насекомые в капле люминофорной смолы. Андрей понял, что он единственный, кто воспринимает мурену, — для всех остальных секунды остановились. Зубастая тварь, ощерясь, подплывала к нему. Выпуклый глаз — такой же, как сегодня утром был на конверте, — таращился, отражая сполохи молний. Мурена вглядывалась в Андрея, словно пытаясь определить, верно ли сделан выбор.

Потом она распахнула пасть.

И в этот момент раскололся прозрачный купол, который сдерживал натиск электрической бури. Щупальца молний хищно потянулись к мурене, и в колодце двора заметался безумный вопль, который почти переходил в ультразвук.

Мурена корчилась в потоке огня, и вокруг распространялись волны нестерпимого жара. Андрей почувствовал, что сознание меркнет, и все исчезло в ослепительной вспышке.

Когда он пришел в себя, то понял, что стоит на коленях, опираясь руками на зернистый асфальт. Было неестественно тихо, гром прекратился, и молнии не сверкали. Андрей поднялся на ноги и отряхнул брюки. Люди задвигались, удивленно озираясь вокруг. Кто-то спросил: «Все, что ли?» Рядом облегченно вздохнули. Анька обернулась к Андрею и неуверенно улыбнулась. Он хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но взгляд упал на стоящую рядом старосту Галю, и фраза застряла в горле.

У Гали было что-то неладно с левой рукой. Сначала Андрей подумал, что между запястьем и локтем у девушки вздулись вены. Потом он понял, что это, скорее, напоминает татуировку, которая, разрастаясь, густо оплетает предплечье. Узор усложнялся с каждой секундой, тонкие линии удлинялись и пересекались друг с другом.

Галя взвизгнула и начала скрести руку, словно пытаясь стряхнуть налипшую паутину. Но узор не исчез — теперь он даже слегка светился. Цвет был песочно-желтый, с легким зеленоватым оттенком.

В дальнем углу площадки завизжал еще кто-то, и Андрей, завертев головой, увидел, что «татуировка» проступает у всех. У Аньки она оказалась лиловой с красным отливом. Руслан закатал рукав, обнажив ярко-синюю «паутину». У Ксюхи узор имел насыщенно-алый цвет с оранжевыми вкраплениями. Она хмурилась, но разглядывала руку без страха, и лицо ее казалось новым и незнакомым.

Андрей сообразил, что у него тоже зудит предплечье. Он торопливо задрал рукав и уставился на сложный узор, от которого зарябило в глазах — множество разноцветных блестящих нитей, переплетенных случайным образом. И, словно этого было мало, линии постоянно изменяли оттенки. Только иногда вся эта какофония прекращалась, «татуировка» на пару секунд бледнела и начинала отливать серебром — как будто руку обмотали елочным «дождиком».

Андрей заметил, что многие взрослые, столпившиеся у края площадки, уставились на него с испугом. И кто-то сказал негромко, но очень внятно:

— Мерцающий…

А потом на школьный двор обрушился ливень.

Глава 4