Август

Тимофей Круглов Август Роман-круиз

Посвящается Елене — любимой, жене, другу, соратнице

Все герои этой книги — образы собирательные, совпадения имен случайны, описанные события являются художественной реконструкцией действительности и не могут служить основанием для предъявления юридических претензий.

Пролог

— Па-ра-рам — та-ра-рам — та-ра-рам-пам-пам! — мобильник радостно заиграл «Марш Радецкого». Петров, проснувшийся ровно за минуту до семи часов утра, уже держал телефон в руке и тут же придавил красную кнопку, оборвав мелодию. Маленький «Сименс» обиженно моргнул и погасил экран. Солнце врывалось в комнату сквозь открытую настежь балконную дверь, свежий, пахнущий мокрыми листьями ветер заигрывал с тюлевой занавеской, паркет отбрасывал зайчиков в огромное зеркало встроенного шкафа, а те летели обратно в Андрея Николаевича — целили в веселые карие глаза, норовили поплясать на резко очерченном подбородке или на чуть вздернутом хищном носу.

Петров зажмурился и, сбросив пододеяльник без одеяла, начал растирать себя ладонями. Сначала лицо, с неудовольствием почувствовав утреннюю небритость, потом коротко стриженый русый затылок. Руки, грудь, бока, поясницу, ноги, ступни ног… растирал тщательно, с удовольствием, заставляя просыпаться клеточки ладного тела. Вытянулся, закончив процедуру, во всю длину, полежал, расслабившись, еще минутку. А потом заложил руки за голову и, как пресс-папье, перекатился несколько раз по дивану, разминая позвоночник. Тут же выпрыгнул на середину комнаты, начал привычную зарядку — причудливую, для себя одного разработанную смесь старых добрых русских армейских упражнений, йоговских асанов и восточной гимнастики.

Зазвонил городской телефон. В том же темпе, не прерывая зарядки, Петров переместился к аппарату, висевшему на стене в крохотной прихожей, и снял трубку.

— Андрей Николаевич, прекратите безобразие, я вас умоляю! Мало того, что ночью вы два раза вставали и расхаживали по комнате как слон, так сейчас еще и прыгаете так, что у меня люстра скоро обвалится!

— Вера Мельхиоровна, дорогая, я уже пытался вам объяснить, что летать я не умею и даже учиться не буду! Все претензии, пожалуйста, обращайте к проектировщикам и строителям нашего замечательного дома. И еще…

— Что еще?! — встревоженно встрепенулся старческий голос в трубке.

— И еще… доброе утро, Вера Мельхиоровна! Утро просто замечательное сегодня, вы не находите? — Петров довольно ухмыльнулся озадаченному молчанию и тому, что ему удалось не сбить дыхание даже при разговоре со слегка сумасшедшей соседкой снизу. Он повесил трубку, продолжая при этом танцевать по паркету, изображая из себя медведя, обирающего малину на косогоре. Представил себе этот косогор — родной, уральский, из детства, — пронизанный светом, распаренный банно, пахнущий полднем и даже зарычал от восторга, топчась по воображаемому валежнику.

В крохотной ванной, радостно блеснувшей при виде хозяина свежей плиткой, новыми кранами и зеркалами, с вечера была налита полная ванна холодной воды. Андрей Николаевич опустился в нее, как в озеро окунулся — не вздрогнув, не поежившись. Он закрыл глаза и представил белую лилию у себя перед носом и кудрявые облака над еловой гребенкой на близком берегу; дунул на воображаемую водомерку, слишком близко проскочившую у лица, всмотрелся в хутор на взгорке — не покажется ли юная Мерике на мостках, не сядет ли в лодку, не поплывет ли к нему? Полежал так пять минут, вздохнул и занялся бритьем да прочими прозаическими утренними процедурами.

Кофе, ворча и отплевываясь, медленно стек из «кафе-машин» в толстую белоснежную чашку. Свежевыжатый тыквенный сок принял в себя пару кубиков льда и теперь оранжево пенился в высоком стакане. Два яйца всмятку, тосты со щучьей икрой — все это медленно, со вкусом поглощалось на пятиметровой заново отремонтированной и обставленной кухне. Петров очистил стол, быстро сполоснул посуду, на освобожденном пространстве открыл ноутбук, подключил выносную «клаву», переставил с подоконника на стол пепельницу и открыл сегодняшнюю пачку «Кэмел». Пока грузилась «винда» и подключался Интернет, Андрей Николаевич безуспешно пощелкал щегольской «зиппо». «Снова бензин ослиной мочой разбавили в фирменном магазине», — с досадой подумал он, чертыхнулся и внезапно отправил иссиня-черный тяжелый прямоугольник в открытое окно, прямо в макушку высокой рябины. Чиркнул кухонной спичкой, с удовольствием закурил и погрузился в Сеть.