Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

Однако есть некоторые причины, заставляющие усомниться в этих обвинениях. Главная из этих причин заключается в том, что вне зависимости от того, обоснованы были эти слухи или нет, у самого Ким Ир Сена были самые серьезные основания для того, чтобы такие слухи распространять. Таким образом он показывал своим потенциальным противникам, что тем не стоит рассчитывать на помощь Кремля, а без такой помощи любая попытка противостоять власти Ким Ир Сена была обречена на провал. Следовательно, независимо от того, передавали советские дипломаты ему информацию или нет, в его интересах было утверждать, что такие контакты имели место.

В сентябре 1956 г. в Москве Ко Хи-ман встретился с сотрудником советского МИДа С. П. Лазаревым, который тогда занимал должность первого секретаря дальневосточного отдела. Они говорили о недавнем августовском пленуме, и Ко Хи-ман указал на то, что записи бесед в советском посольстве, якобы полученные северокорейскими лидерами от ЦК КПСС, были показаны членам оппозиции. Однако Лазарев отнесся к его словам скептически и счел нужным сопроводить запись беседы следующим примечанием: «Обращает на себя внимание тот факт, что Ли Сан Чо сообщал в ЦК КПСС, что во время последнего пленума ЦК ТПК некоторые руководящие работники ЦК заявили, что в ЦК КПСС якобы не рекомендовали выступать с критикой существующего в КНДР положения. Настоящее заявление Ко Хи Мана подтверждает, что на пленуме, видимо, использовалась ссылка на "указания" ЦК КПСС в целях недопущения критики существующего положения» [194]. Следует заметить, что кавычки после слова «указания» принадлежат С. П. Лазареву и выражают его скептическое отношение к подобным утверждениям. Таким образом, еще в сентябре 1956 г. Лазарев усомнился в этой версии описания событий (позже появившейся в книге Хо Ун-бэ) и даже счел необходимым обратить внимание своего начальства на то обстоятельство, что данная версия активно распространяется в Пхеньяне. Конечно, возможно и то, что С. П. Лазарев, даже в сухих официальных документах не скрывавший своего расположения к «августовской группе», так же как и антипатии к Ко Хи-ману и его «заученным фразам», мог и не знать о действиях других дипломатов или высших политических руководителей.

Необходимо также отметить, что, если бы советская дипломатия действительно с самого начала поддерживала Ким Ир Сена, было бы трудно объяснить сентябрьский визит А. И. Микояна в Корею, который был организован с целью предъявить Ким Ир Сену требование реабилитировать участников оппозиции. Стоит также добавить, что Петров не только советовал Нам Иру отговорить советских корейцев от выступления, но также недвусмысленно рекомендовал тому не сообщать Ким Ир Сену имен заговорщиков (в записи беседы говорится: «Что касается вопроса о том, следует ли Нам Иру проинформировать Ким Ир Сена об указанном выше разговоре с Пак Чан Оком, то это, как мною было сказано, дело самого Нам Ира и что может быть целесообразнее пока воздержаться от того, чтобы называть имена Пак Чан Ока и Ким Сын Хва») [195].

В декабре 1957 г. при подготовке секретного доклада к очередному Пленуму Центрального Комитета, Ким Ир Сен особо остановился на советском отношении к оппозиции: «Некоторые хотели использовать авторитет КПСС против нас. Но ЦК КПСС верит нам, а не отдельным лицам. Фракционеры хотели использовать некоторых работников советского Посольства в борьбе против нас. Но работники Посольства все сказали нам, когда мы к ним послали Нам Ира и Пак Ден Ай. Они подтвердили, что Ким Ду Бон занимал руководящую роль в антипартийной группе, т. к. все другие ее участники ссылались на него. Наряду с этим, когда приехал тов. Микоян, мы ему сказали, что в советском Посольстве есть и нежелательные элементы и их убрали» [196]. Как мы помним, состоялись, по крайней мере, две встречи Нам Ира и Пак Чжон-э с советскими дипломатами, содержание которых остается нам неизвестным и на которых, в принципе, могли обсуждаться данные вопросы. В то же время, и в августе 1956 г., и в сентябре 1957 г. Ким Ир Сен вполне мог и блефовать, пытаясь усилить свои внутриполитические позиции намеками на советскую поддержку. Заявления о советской поддержке в то время все еще имели большое значение. Вернувшись к замечанию Ким Ир Сена о «нежелательных элементах» в посольстве, следует отметить, что единственными значительными фигурами, покинувшими советское посольство между августом 1956 г. и июнем 1957 г., были А. М. Петров и С. Н. Филатов, то есть дипломаты, имевшие прямые контакты с заговорщиками в июле и начале августа. Если это утверждение Ким Ир Сена не является полным блефом, то эти двое действительно поддерживали оппозицию. Впрочем, как мы вскоре увидим, отзыв Петрова в Москву мог быть вызван и иными причинами, также связанными с августовским кризисом.