Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

В этой ситуации Мао увидел хорошую возможность продемонстрировать всему миру, кто является истинным защитником и покровителем малых государств и «малых» коммунистических партий. Соответственно, китайцы неожиданно заняли крайне жесткую позицию по польскому вопросу. Они выразили глубокое несогласие с планами советской вооруженной интервенции и настаивали, что польскому народу и партии должно быть предоставлено право самим решать внутренние проблемы. Специальное заседание политбюро ЦК КПК, посвященное обсуждению возможного советского военного вмешательства в польские дела, осудило такое вмешательство, признав его неоправданным. На следующий день, 23 октября, Мао вызвал советского посла и потребовал немедленно сообщить в Москву, что Китай будет протестовать против любых силовых действий советской стороны в Польше [204]. В данных условиях такая поддержка имела решающее значение для польских антисталинистов. На менее официальном уровне китайцы не без некоторых оснований обвиняли СССР в «великодержавном шовинизме» в отношении Польши и постарались, чтобы это мнение стало известно и в Москве, и в Варшаве. По-видимому, в данном случае Мао стремился выглядеть защитником национальной автономии и противником советского давления. Этот мотив широко использовался китайской пропагандистской машиной в 1960-е гг., во времена острого кризиса в советско-китайских отношениях.

Конечно, с позиций сегодняшнего дня нам ясно, что поддержка либеральных реформ и поощрение десталинизации никак не входили в планы Мао. Великий Кормчий в первую очередь стремился закрепить за собой статус нового верховного лидера мирового коммунистического движения. Как справедливо отмечают по этому поводу Чэнь Цзянь и Ян Куй-сун: «К концу 1956 г. отношения Китая с Советским Союзом претерпели существенные изменения. Хотя публично Мао продолжал утверждать, что Москва остается центром социалистического лагеря, в действительности он был уверен, что [он сам] больше подходит для того, чтобы определять принципы, лежащие в основе международных и внутренних отношений социалистических стран» [205]. Там, где это было нужно, Китай поддерживал десталинизацию (как в случае с Польшей), в других же странах Пекин мог оказаться на стороне консервативных сталинистских сил. Ярким примером последнего может служить Венгрия, восстание в которой было подавлено советскими войсками при полном одобрении и поддержке Мао [206].

Все это помогает понять, почему Китай поддержал северокорейских реформаторов летом 1956 г. Как показал пример Польши, антисталинские позиции отдельных групп в руководстве социалистических стран не всегда означали, что китайское руководство не будет поддерживать такие группы. В том случае, если в Пекине считали, что деятельность антисталинистов будет способствовать достижению главной цели китайской дипломатии — утверждению главенства Китая в мировом коммунистическом движении — КНР вполне могла выступить и в поддержку таких сил. При таких обстоятельствах решение Мао одобрить смещение Ким Ир Сена не было неожиданностью. В конце концов в прошлом Ким был офицером Красной Армии и получил верховную власть в Северной Корее он из рук советских военных. Поэтому он воспринимался как, в целом, просоветская фигура, тогда как его главными противниками были политики, традиционно связанные с Китаем. С точки зрения Мао, это давало основания для замены Ким Ир Сена Чхве Чхан-иком или другим членом яньаньской фракции, более расположенным к Пекину и менее зависимым от Москвы (что являлось бы преимуществом в случае разрыва с поднадоевшим «старшим братом»). При этом не играло большой роли то обстоятельство, что такая перестановка должна была совершиться под лозунгами десталинизации и либерализации. В этом случае советские идеи об искоренении культа личности могли использоваться как удобное идеологическое оправдание для действий, которые в конечном итоге были направлены против Москвы и ее господства в мировом коммунистическом движении.

Впрочем, в тот период сами китайские лидеры еще окончательно не отказались от реформаторских лозунгов и идей. Лето 1956 г. было, возможно, самым либеральным периодом во всей долгой истории правления Мао. Как уже упоминалось, в мае 1956 г. в Китае началась кампания «ста цветов». Она продолжалась недолго, всего лишь около года, но это был период, когда Мао был готов терпеть внутреннюю оппозицию в масштабах, немыслимых ни в более ранние, ни в более поздние времена. Так же как «секретный доклад» Хрущёва, эта кампания, о которой хорошо знали в Корее, сформировала ту международную ситуацию, на фоне которой развертывался августовский кризис.