Август, 1956 год. Кризис в Северной Корее

Довольно сложно оценить численность этих новых выдвиженцев, особенно учитывая то обстоятельство, что мы пока плохо знаем биографии рядовых членов ЦК середины 1950-х гг. Известно, что тех, кто до 1945 г. не работал в Советском Союзе, Китае или Маньчжурии, было среди членов ЦК довольно много — не менее 20 человек. В своем списке Вада Харуки включает их всех в «внутреннюю фракцию», очевидно, исходя из того, что все они были местными уроженцами. Из 25 членов ЦК, отнесенных Вада Хару-ки к внутренней фракции, только трое (Пак Чжон-э, Хан Соль-я и О Ки-соп) входили в состав самого первого ЦК ТПК, сформированного в 1946 г. Таким образом, из всех вошедших в состав ЦК уроженцев Севера, только эти трое были известны в первые месяцы после освобождения и, следовательно, играли некоторую политическую роль и до 1945 г. Из оставшихся 22 членов ЦК, которые описываются Вада Харуки как сторонники внутренней фракции, 7 упоминаются в числе 360 делегатов, якобы тайно избранных в Южной Корее в состав Верховного Народного Собрания КНДР в 1948 г. Этот факт может указывать на то, что эти 7 человек имели некоторый вес в южнокорейских коммунистических и левых кругах того времени (4 из этих 7 в 1946 г. были также членами ЦК Трудовой партии Южной Кореи)[120]. Этих семерых тоже можно с уверенностью считать «внутренними коммунистами» южнокорейского происхождения. Оставшиеся 15 до 1945 г. не были заметны на политической арене. Можно предположить, что большинство из них принадлежало к новому поколению чиновников и не может быть отнесено к внутренней фракции, несмотря на их «местные» корни. В их число входит несколько человек, сделавших впоследствии примечательную карьеру: будущий премьер Административного Совета КНДР Ли Чон-ок («Ли Ден Ок» в советской печати), будущие вице-премьеры Ким Хве-иль, Ким Хван-иль и Чон Чун-тхэк, а также будущий Председатель Академии наук КНДР Ким Ён-чхан. Они продолжали играть немалую политическую роль в 1960-х гг., 1970-х гг. и в отдельных случаях в 1980-х гг. Некоторые из них умерли естественной смертью, хотя очень многие члены ЦК ТПК 1956 г., не принадлежавшие к числу бывших партизан, были политически (или физически) уничтожены новой волной чисток в конце 1950-х гг. и начале 1960-х гг.

На высшем уровне руководства, в северокорейском Политбюро, переименованном на третьем съезде ТПК в «Президиум ЦК», изменение политического баланса было более явным. В соответствии с концепцией «коллективного руководства» предполагалось, что Политбюро будет своего рода коллективным диктатором. На практике же едва ли существовала правящая коммунистическая партия, в которой глава партии не оказывал бы на решения Политбюро определяющего влияния. При сталинистских режимах Политбюро вообще скорее походило на коллегию советников при всемогущем диктаторе, который мог назначать или смещать его членов по своему желанию. В отличие от Центрального Комитета Политбюро было постоянно действующим органом, собиравшимся более или менее регулярно. Политбюро было высшим исполнительным органом власти и именно ему подчинялась могущественная бюрократия «аппарата ЦК». И в сталинские, и в постсталинские времена в социалистических странах Политбюро было важнейшим государственным учреждением. Членство в Политбюро означало принадлежность к высшему эшелону руководства страной.

Так же, как и Центральный Комитет, Политбюро состояло из полноправных членов и кандидатов (в ТПК 1956 г. — одиннадцать и четыре соответственно). В 1956 г. пять из одиннадцати членов Президиума были бывшими партизанами. Иначе говоря, у безусловных сторонников Ким Ир Сена была почти половина мест в высшем органе власти. Для сравнения, в 1948 г. только двое из семи членов Политического Комитета были выходцами из маньчжурских партизан. Среди шестерых непартизан в состав Президиума 1956 г. попали Пак Чжон-э и Нам Ир: хотя они формально и были советскими корейцами, но с самого начала присоединились к группировке Ким Ир Сена и стали его горячими приверженцами[121]. Репутацией ярого сторонника Вождя пользовался и Чон Ир-ён. Только Ким Ту-бон и Чхве Чхан-ик, оба из яньаньской фракции, могли рассматриваться как независимые политики.

Из четырех кандидатов в члены Политбюро Ли Хё-сун был бывшим маньчжурским партизаном, а Ким Чхан-ман, несмотря на свое яньаньско-китайское происхождение, был известен как страстный панегирист Ким Ир Сена. Ли Чон-ок, чья карьера тогда только начиналась, принадлежал к новой прослойке молодых технократов, прочно связанной с Ким Ир Сеном и зависящей от него. Единственным кандидатом в члены Президиума, которого нельзя было отнести к «людям Кима» являлся Пак Ый-ван. Этот советский кореец, как мы помним, даже тайно встретился во время съезда с Л. И. Брежневым и выражал недовольство политикой Ким Ир Сена. Совершенно ясно, что Ким Ир Сен был абсолютным хозяином положения в Постоянном комитете — девять из одиннадцати членов и три из четырех кандидатов в члены Президиума были его преданными сторонниками.