Август

— Как раз! А я нарочно следил. Ты хоть раз видела, чтобы я отправился в путешествие восемнадцатого, а восемнадцатое как раз завтра. В этом я поклялся великой клятвой белому ангелу на небе в ту пору, когда был миссионером. Один раз я пытался нарушить эту клятву и восемнадцатого марта вышел в море на танкере, но больше никогда этого не сделаю. Меня укусила тогда ядовитая муха, и я много лет проболел.

Поулине было неловко за него, и потому она сказала:

— Как тебе не стыдно нести такую околесину! Ты дождёшься, что придёт ленсман. Он ведь твой лучший друг!

Август:

— Я уеду послезавтра.

— А вдруг это будет на день позже, чем надо...

Тем временем в Поллене происходили всевозможные события, которые отчасти рассеяли страхи Поулине и перевели её размышления в другое русло. В понедельник по селению прошёл слух, будто из Верхнего Поллена с утра пораньше заявилась кузнецова жена, чтобы забрать домой своих мальчиков. Видно, она не могла больше сносить попрёки соседок.

Всё получилось так, как и предсказывала Ане Мария: за год может всякое случиться, и потому, если она хочет взять на воспитание детишек, ей нужно поторапливаться, пока она занимает видное положение и располагает средствами. Теперь же это миновало, потому что дела у Каролуса и Ане Марии шли всё хуже и хуже. А мальчики были сыты и довольны, всегда чисто одеты, обуты в ботинки, они и читать выучились немного по новой азбуке, и вообще выглядели настоящими принцами, если вспомнить, как они жили прежде.

Ане Мария была глубоко удручена. Не в этом дело, она, как разумная женщина, сознавала, что рано или поздно час разлуки наступит. Она сказала себе, что в такие времена, как нынешние, у неё не хватит денег, чтобы содержать своих принцев как следует. Но беда в том, что она привязалась к этим мальчикам, она пекла им вафли, совала всякие лакомства, брала у Поулине молоко и благословляла каждый день, который они проводят в её доме.

А теперь всё миновало.

Мать была не слепая, она сразу смекнула, что дома её сыновьям будет гораздо хуже.

— Не похоже, чтобы они терпели у вас нужду, — сказала кузнечиха благодарным тоном. — Но теперь у вас только и хватает, что на самих себя.

Каролус, как человек тщеславный, чувствует себя уязвлённым.

— А кто это вам сказал?

Кузнечиха слышала это с разных сторон, а последний раз — нынче в церкви.

— Да пусть говорят, что хотят, — отвечает Ане Мария, — пока у нас достаточно денег и для себя, и тем более для мальчиков.

Женщина начала колебаться, вообще-то она не настаивает, и необязательно забирать детей именно сегодня.

— Ну уж нет, — говорит Ане Мария, — раз ты пришла за ними, так и бери их. А вы сами-то как живёте? У мужа есть работа?

— Да, от случая к случаю.

— Сколько ж вас всего едоков?

— Семь — со всеми детьми. Правда, нам малость помогает община.

— Ну, много она напомогает, — бормочет Каролус и задумчиво качает головой. — Небось приходится считать каждый шиллинг.

Ане Мария встаёт и ставит на стол молоко.

— Попейте молока, ребятки, — говорит она, — у вас впереди долгий путь.

Мальчики радостно возбуждены: им предстоит идти с матерью. Как и все дети, они любят перемены, теперь они снова вернутся домой посмотреть, как оно всё там. Но поскольку Ане Мария такая грустная, не смеётся и не шутит, дети тоже ведут себя очень сдержанно.

— Поблагодарите за молоко и за всё хорошее, попрощайтесь, и пошли, — наставляет их мать.

Эти маленькие ручонки хватали её за нос, теребили её волосы, щекотали её шею... И с Каролусом они проделывали то же самое: теребили его за бороду, дёргали за уши, рылись у него в карманах в поисках шиллингов — но ведь совсем другое дело, когда эти же самые ручонки протягиваются к тебе, чтобы попрощаться.

— Приходите снова, хоть ненадолго, чтобы проведать нас. Мы с вами поиграем в разные игры, — говорит Каролус.

Ане Мария начала спешить.

— Да-да, мальчики, конечно, а вот и ваши вещички, — говорит она матери, указывая на узелок.

— Боже милостивый! — восклицает та.

Не так уж и много было у неё причин всплескивать руками, но всё же в узелке лежала нарядная одежда, повседневная одежда, ещё смена, вдобавок букварь с петухом и аспидная доска с привязанным на шнурке грифелем. А сверх того гвозди, и камушки, и спички, и осколки стекла, словом, всё, что мальчишки таскают в карманах. Но свои маленькие топорики мальчишки должны были нести в руках.

Из дома вышли все вместе, и Ане Мария решила немножко проводить их. Но и Каролус хотел того же, он был крайне обижен и сказал ей:

— Разве только тебе хочется проводить мальчиков, разве я тоже не могу немножко проводить их?

Поулине из своей лавки видела, как уходят пять человек, а возвращаются лишь двое. Она сразу поняла, в чём дело. До Августа ли, когда в Поллене происходит так много всякого...