Август 91-го. Был ли заговор?

Причин тут можно назвать несколько. Первая из них, несомненно, в том, что перемены в жизни партии, ее приспособление к работе в новых условиях после внесения изменений в статью 6 Конституции СССР шли слишком медленно. Отказ от старых привычек, от сложившихся за десятилетия стереотипов, связанных с руководящей ролью партии в обществе, оказался делом очень непростым, требующим и мужества, и твердости, а главное повседневного внимания к мнениям и настроениям партийных «низов». А разброд и шатания в многомиллионной армии коммунистов были очень велики. Скажем, в Верховном Совете СССР работали депутаты-коммунисты, входившие в партийную группу коммунистов, другие коммунисты входили в группу центристов и, наконец, были коммунисты, являвшиеся членами Межрегиональной депутатской группы либо различных национальных (порой откровенно сепаратистских) групп и блоков. Такую же картину можно было наблюдать на местах. Партийные «верхи» зачастую оказывались глухими к идущим внизу процессам брожения. Авторитет партии в народе падал с каждым днем.

Вторая причина была связана с резким снижением уровня организации всей партийной работы. Уже в 1989 году после XIX партконференции фактически перестает действовать Секретариат ЦК КПСС, который раньше откликался на все существенные события в стране, оперативно определял позицию партии. На XXVIII съезде КПСС партия и ее Политбюро приобретают по существу федеративную структуру. Серьезно нарушается принцип демократического централизма. Первичные партийные организации и местные партийные комитеты начинают действовать вразнобой именно тогда, когда требовалась наибольшая сплоченность коммунистов, особенно в связи с выборами в Советы, выступлениями национал-сепаратистов, необходимостью защиты трудящихся от бедствий нарастающего кризиса. Увеличивается разрыв между партией как массовой политической организацией и руководящими структурами ее центрального и местного аппарата. Министр юстиции России Н. Федоров, выступая в ноябре 1992 года в Конституционном суде, объяснял это тем, что партия «вышла из подчинения своего руководства». На деле же все обстояло с точностью наоборот: определенная часть руководства партии начала вести политику, противоречащую воле и настроениям партийного большинства, в том числе и большинства в ее Центральном Комитете.

Вот почему третьей причиной кризиса партии, ослабления ее влияния на жизнь общества и государства со всей определенностью нужно назвать оппортунистическую отступническую позицию Горбачева, Яковлева и некоторых других членов Политбюро. Как ни парадоксально, но многомиллионная партия, находившаяся в мучительных поисках своего места в обществе в условиях многопартийности, оказалась обременительной для ее генерального секретаря. Он и сам подтверждал это, не раз заявляя, что «не может работать с таким Центральным Комитетом». Показательно в этом отношении одно из интервью М. Горбачева уже в бытность его экс-президентом. В нем он откровенно признался, что до последнего момента сохранял за собой пост генсека прежде всего для того, чтобы сдерживать партию, не давая ей возможности «идти по проторенному пути»…

Конечно, можно было бы назвать другие факторы, подорвавшие Коммунистическую партию Советского Союза и ее роль в политической организации общества. Они, разумеется, были и в сфере идеологической, кадровой работы, и в отношениях партии с органами государства, и во взаимодействии с массовыми общественными организациями, но три момента, названные выше, думается, играли все же главенствующую роль. Их разрушительное влияние на жизнь партии как раз и создало плацдарм для победы антисоциалистических и национал-сепаратистских сил, для втягивания страны в глубочайший за всю ее послеоктябрьскую историю кризис. Именно в этой трагедии партии и заключается, на мой взгляд, основная предпосылка того переворота в конституционном строе, который стал горькой реальностью наших дней.

* * *

На меня как из рога изобилия сыплются упреки в том, что, поддерживая коммунистов, я якобы стою за возвращение тоталитарных порядков, защищаю КПСС от «справедливого суда истории», разоблачаю всякого рода отступников, двурушников и перевертышей. В «Независимой газете» по этому поводу помещено даже открытое письмо одной эмоциональной журналистики — бывшего народного депутата СССР. Что ж, принимаю этот вызов как должное. Я был и останусь членом той партии, в которую вступил почти сорок лет назад. Эта партия вырастила меня, укрепила духом и поддерживает в самые трудные дни. Горжусь этой поддержкой и всегда буду в долгу перед коммунистами, верившими в меня и требовавшими достойно нести свою партийную ношу. Положение Председателя Верховного Совета СССР часто заставляло меня «держать дистанцию», сохранять нейтралитет, стараться найти какую-то равнодействующую в жарких спорах парламентских фракций. Наверное, не всегда это удавалось. Но я и тогда не отказывался, как не отказываюсь сегодня, от своих политических убеждений.