Август (август 2008)

Новое русское рабовладельчество развивается по двум основным линиям. Первая - чуть модернизированная кавказская классика: захват «пленников» из окрестностей, пресловутый «зиндан» или подвал. К примеру, в той же Тульской области, в Арсеньевском районе в прошлом году были осуждены азербайджанцы - отец и сын Ахмедовы: самозахват фермы, насильственное удержание и принуждение к труду («Ахмедовы кормили пленников трупами своих кошек», - восторгались местные газеты). Второй вариант - «общемировой»: создание подпольных производств для нелегалов. Здесь уже не поштучный счет, а промышленная массовка. Из последних сводок: полсотни узбеков на овощебазе в Подмосковье насильственно удерживались азербайджанцами; десять рабов в Бежецке Тверской области, жертвы цыган-риэлтеров, пахали на ферме, принадлежащей цыганскому барону; сорок четыре узбека освобождены из кондитерского цеха в Самарской области, сорок таджиков на мусороперерабатывающем заводе в Ростове… Нелегальные производства создают как мигранты, так и наши соотечественники.

Сюжет семейства С. предлагает третий вариант: «рабство по субподряду». Наемные работники - сами, в общем-то, голь перекатная, но легальные, с документами (миграционная карта, разрешение на работу) нанимают на сезонную работу граждан незаконопослушных - либо бичей, людей городского дна, созревших для трудового усилия ради ночлега и корма, либо тех же, совсем уж бесправных, нелегалов. Фактически такой субподрядчик становится надсмотрщиком, функционирует в качестве капо.

Подпадают ли действия семьи С. под определение «использование рабского труда»? Следственный комитет Ефремовского района уверен - подпадают; сами междуреченцы говорят, что никакого рабства и в помине не было, что кто-то (точнее, уверенно называют известное в районе имя) «заказал» одно из самых процветающих хозяйств района; оставшиеся работники напрочь отрицают принуждение.

- Мы работаем от объема, почти все сейчас так работают, - объясняет Окороков. - То есть один он сделает этот участок и даст норму, не один - неважно. Вот сейчас приедут дагестанцы, они хорошо работали на обрезке, и я точно знаю: они кого-то под себя поднаймут. У них практикуется, это традиция. Соберут бичей, вином их угостят, водкой, как-то договорятся.

Инцидент с С. объясняет просто: качеством наличного человеческого материала. Заявление об использовании рабского труда, полагает он, - популярная форма шантажа.

- Идет такой, шатается, сам вдребадан. Мы ему: куда идешь? А он: в милицию, напишу заявление, что вы меня как раба держите. Дайте денег, или напишу. Вот по пятнадцать раз может ходить в милицию, его посылают, потом вдруг вот - сработало.

Верить, не верить? Не знаю. В этих яблоках у каждого свой гешефт. Окороков - за мигрантов. Местные не идут, несмотря на то, что в совхозе можно не в сезон заработать 10 тысяч. Совхоз - почти в пригороде Ефремова, пять-шесть раз в день ходят рейсовые автобусы. Самая большая проблема сельского хозяйства - кадровая. Самая большая головная боль директора - сбор яблок. На уборку нужно дополнительно 300 сезонных рабочих. И они есть! И это, заметьте, не гастарбайтеры с вокзалов, не бичи, а хорошие труженики, отлично себя зарекомендовавшие, приезжающие сюда по двадцать сезонов подряд! и сейчас ему есть чем заплатить им - до 30 тысяч за месяц можно заработать на сборе яблок, семья из 4 человек может уехать с очень приличными деньгами! Одна беда: эти люди - граждане Украины. Требуется разрешение на работу - и это страшно сложно, сложнее, чем найти непьющих сборщиков на месте. Еще в мае «Междуречье» отправило в миграционную службу запрос на 300 квот, в начале августа должны были дать разрешение, вдруг ответ - решение откладывается до сентября. Как же так - люди уже купили билеты на поезд? А вот и делай что хочешь, кому дело до твоих яблоневых садов?

- Ну ничего, - улыбается Окороков. - Как-нибудь. Разместим…

VI.

В город меня отвозит совхозный шофер Саша, брутальный мужчина под пятьдесят. Дарит букет - вишневую ветку с ягодами. Пробую - сладкая.

- Ты извини, - говорит Саша, - я человек простой. Но я скажу тебе, как прессе: мы только голову подняли. Мы только на ноги встали. Так дайте же, бл. дь, жить сельскому хозяйству!

- Мы? Я?

- Вы все. Москва, журналисты, политики, все! Не душите его, бл. дь! Не мешайте!

Слушаю, соглашаюсь. Думаю: дагестанцы, что ли, приехали? - белая футболка мелькнула за кустом.

Мария Бахарева Дом и бульдозер

Печатников переулок приговорен к перспективному развитию

Памятники архитектуры делятся на две категории, почти как знаменитая осетрина. Если не вдаваться в бюрократические подробности, существуют памятники, которые снести можно, и те, которые снести нельзя. Список зданий второй категории недлинный, их можно по пальцам перечесть: Кремль, собор Василия Блаженного, дом Пашкова и еще кое-что.