Август и великая империя

Хотя конституционная история Рима всего больше обязана Моммзену, значительные вклады в нее были сделаны и учеными, работавшими независимо от него. Подробно учреждения республики были изучены в «Римских древностях» Людвига Ланге (1825–1885)[713] Его осторожность составляет полный контраст с решительностью и определенностью Моммзена. В своем обзоре «Государственного права», который стремится представить римское правительство как организм, Ланге защищал антикварный метод на том основании, что, следуя пути Моммзена, конкретные факты могут быть принесены в жертву юридической концепции. Оба метода были необходимы, и метод Моммзена был невозможен для основания, заложенного работниками иной школы. Другого и более враждебного критика Staatsrecht Моммзен нашел в Мадвиге (1804–1886)[714] Известный датский ученый изучал в своей юности право, но скоро оставил его для латинской филологии. В старости, когда слепота положила конец его любимым занятиям, он продиктовал свое сочинение о римском государственном строе[715] Он заявил, что начать с магистратуры, а затем перейти к сенату и народу — значит построить крышу раньше фундамента. Моммзен объяснял политические формы современными теориями, и некоторые из его гипотез были натянуты и фантастичны. Мадвиг всецело отбросил попытку открыть те концепции, которые одни могут доставить глубокий взгляд на учреждения и их взаимную связь. Он трактует Империю по-старому, как учреждение, лишенное всякого конституционного характера. Он не имеет притязания использовать новый материал и является описателем, а не истолкователем. Пренебрегая надписями, он получил упрек от Отто Гиршфельда, что его труд устарел при самом своем появлении.

Средний путь между описательной и юридической школами занял Герцог в своей «Истории и системе римского государственного права»,[716] которая особо подчеркивает необходимость уловить дух римского публичного права и вместе с тем оспаривает, что это удалось сделать Моммзену. Большое значение имеет работа Виллемса о сенате. Оригинальный без преувеличения, одинаково компетентный в области истории и права, бельгийский ученый в своем труде сделал один из самых ценных вкладов в римскую историю, когда-либо сделанных, трактуя о составе сената и прослеживая его изменения с течением времени.[717] Он основывает свое изображение сената на составе этого учреждения, до плебициста Овиния (ок. 338–312 г. до Р. X.), предоставившего цензорам избрание в сенаторы лучших лиц, безразлично — как из патрициев, так и из плебеев. Наиболее интересная часть сочинения — подробно разработанный биографический список членов сената с 179 по 55 г. до Р. X. Моммзен, вообще не щедрый на ссылки на сочинения других авторов, делает исключения для Виллемса.[718] Позднее Виллеме начал исследование о сенаторском и всадническом сословии при империи, и его список сената 65 до Р. X. был напечатан его сыном.[719]

Несмотря на тщательное исследование жизни и культуры римлян крайняя бедность материала делает точное изображение цивилизации древнейшей республики вообще невозможным. Наиболее смелая попытка была сделана Фюстелем де Куланжем, предложившим полную интерпретацию римской цивилизации в пределах религии.[720] Ключевым камнем сооружения, как заявил он в «La cite antique», был культ семьи. Раннее римское общество, основанное на религиозном базисе, было просто и чисто. С распадом семьи наступил упадок республики. Хотя Фюстель де Куланж слишком упростил сложную проблему и стремился «отпереть жизнь столетий одним ключом», он представил все же чрезвычайно поучительную реконструкцию общества.[721] Менее гармоничные, но более убедительные картины религиозной жизни и мышления были нарисованы Виссовой [722] и Уордом Фаулером.[723] Многие стороны общества были основательно освещены Марквардтом. Цивилизация империи была темой нескольких выдающихся трудов. «Sittengeschichte Roms» Фридлендера, опубликованная в 1860 г., стала немедленно классической книгой. Пересмотренная после смерти автора группой специалистов, она до сих пор представляет самую полную картину римской цивилизации от Августа до конца Антонинов.[724] Почти одновременно с ней вышли увлекательные работы Гастона Буассье, «Римская религия» которого рассматривает вторжение восточных верований, рост императорского культа и философию Сенеки. Рассказ продолжает его позднейший труд «Падение язычества».[725] Внутренняя жизнь империи была недавно изложена С. Диллем обстоятельно и детально.[726] Империи, естественно, касались также и труды Ренана и Гарнака, Неймана и Рамзея, исследования де Росси в катакомбах и сделавший эпоху труд Кьюмона о митриизме.[727]