Август и великая империя

Приготовления к экспедиции продолжались весной и летом 1 г. н. э.; продолжались также с успехом и переговоры с Фраатаком. Фраатак, не осмеливаясь начать войну, должен был согласиться очистить Армению и отказаться от своих братьев.[446] В Риме в наиболее серьезной части знати начинало возникать, вначале почти незаметное и очень медленное, движение в пользу Тиберия. Тиберий в аристократии, среди тех, кто видел его в деле во время войны или сражался причины под его начальствованием, имел поклонников, которые могли быть немногочисленны, но были серьезны и искренни. Эти поклонники видели в нем не одни недостатки, но и хорошие качества. Кто мог отрицать, что он был первым полководцем своего времени? И они сожалели, что такой энергичный человек был осужден на бездействие на Родосе в то время, когда старость Августа вносила все больший застой в государственные дела. Упадок знати и сената передавал верховную власть в руки президента республики с его семьей, близкими друзьями и рабами, и в то время как мир в своей вечной юности обновлялся с каждой сменой поколений, старый и усталый Август, один посреди стольких молодых людей, не осмеливался более ни на какое нововведение. С некоторого времени доходов, поступавших в государственное казначейство, уже не хватало для покрытия все возраставших расходов,[447] а Август не решался на реформу налогов, которая могла бы восстановить равновесие. Он предпочитал жить одним днем, прибегая постоянно к разным временным средствам. То он пользовался своим личным состоянием, рискуя разорить свою фамилию; то советовал сенату и магистратам быть экономными; то он пренебрегал общественными потребностями и откладывал на будущее время расходы и уплаты. Естественно, средства эти, всегда разорительные, угрожали полной дезорганизацией; население в Риме возрастало, а продовольствование, полиция, помощь против пожаров — все было дезорганизовано и недостаточно, несмотря на учреждение викомагистров (vicomagistri).[448] Было необходимо доверить город сильной власти, облеченной достаточными средствами для проведения реформ и реорганизации всех служб, а не рассчитывать на сотню невежественных вольноотпущенников, которым в награду позволялось надевать в известных случаях тогу претексту и ходить в сопровождении двух ликторов. Но Август не мог ни на что решиться; народ выражал свое недовольство, и все шло кое-как. Если воля принцепса казалась ослабелой в Риме, то как он мог руководить людьми и событиями на границах государства? Люди, изгнанные в предшествующие годы, смеялись над своим осуждением и самовольно оставляли назначенные им угрюмые местопребывания. Они отправлялись в соседние города и более приятные места, куда призывали своих рабов и вольноотпущенников и где вели веселую жизнь.[449] Никто не протестовал, и lex de adulteriis рассылал в погоню за новыми удовольствиями по всему Востоку и Западу римских кутил и куртизанок. На Востоке, как и на Западе, Август, по-видимому, более полагался на свойственную вещам мудрость, чем на свое личное мнение и инициативу, и такого же мнения он придерживался в самом жизненном вопросе, в вопросе об армии. Набор рекрутов в Италии с каждым годом становился все труднее: вследствие возраставшего богатства свободные люди предпочитали наслаждаться жизнью, чем сражаться в отдаленных странах; ежегодный расход на пенсии солдатам, выходящим в отставку, достиг чрезвычайных размеров; нельзя было более сдерживать обещания военного закона 14 г. и давать отставку ветеранам после шестнадцатилетней службы.[450] Было необходимо постоянно увеличивать контингент вспомогательных войск, т. е. ослаблять моральное и национальное единство римской армии разнородными элементами; наконец, требования солдат возрастали по всей империи.[451] Они жаловались, что не могут из ежедневно получаемых ими десяти ассов платить за свою одежду, свое вооружение и свои палатки, и просили, чтобы им дали по крайней мере динарий.[452] И их требования были довольно основательны: благосостояние действительно подняло жалованье по всей империи, увеличило цену всему, а следовательно, увеличилась и дороговизна жизни. Но как увеличить расходы, когда не было достаточно денег даже для того жалованья и пенсионов, которые существовали тогда?

Дезорганизация и неспособность правительства