Август кончен

Оттого был безупречен
Каждый день, что каждый вечер
По часам и по минутам
Был расчерчен и размечен
Так, чтоб я вдоль линий гнутых
С точностью нечеловечьей
Всем своим составом длинным,
Замедляясь, к полкам винным
Подходил по расписанью
И ощупывал их взглядом,
Словно некую лазанью —
Слой за слоем, яд за ядом,
И следил, как в перспективу
Дижестив с аперитивом
Утекают. Полок глянец
Громоздился под стропила,
Я был стоек, как спартанец,
В этих узких фермопилах.
Где-то там за стеллажами,
Словно пёс за гаражами,
Загребая воздух пастью,
Время мерно семенило:
Падал снег, менялись власти,
Кассы звякали уныло.
Где-то там о кафель пола
С медным звуком пол-обола
Ударялись. Я при этом
Был окружностью и центром
И взлетал, касаясь света
Белых ламп люминесцентных.

«Распорядились бы иначе сын с отцом…»

Распорядились бы иначе сын с отцом,
Писал бы тексты для каких-нибудь канцон
О том, как вечно донна и мужчина
Друг друга ищут, проходя вичино.
Куда спешить, когда кругом адзурро —
Он не дурак, да и она не дура.

А здесь, где я, в ходу другой фасон.

Попробуй выйти, не поддев кальсон.
Остынет кровь на холоде собачьем —
Какие к черту бачи и аббраччи.
Ни до чего, лишь сердце молча злится,
Что утрамбуют в мерзлую землицу.

«Потому что где-то в мозге, или как его…»

Потому что где-то в мозге, или как его,
Я обрывки да обноски накапливал,
Всё какие-то слова-выражения,
Что лежат теперь во мне без движения.

Вот глаголы полегли, вот наречия —

Часть за частью, и теперь больше нечем мне
Говорить. Осталась горстка числительных
И мычанье по вопросам чувствительным.

Вылезают предложения кондовые,

Словно в комиксе, где фразы гондонами
Надуваются. Бац-бац! – всё полопалось,
Развалилось, разлетелось на сто полос.

Не сшивается железными скрепками,

Теремками, колобками да репками.
Всё поломано, посажено, съедено.
Будто выскоблено ложкой обеденной.

«Из глубины всей этой мелочи поденной…»

Из глубины всей этой мелочи поденной,
Всего того, что в сумме я и есть,
Из темной ткани мышечной сведенной,
И рта, который дан мне пить и есть.

Из-под коры, где будто тяжкий вентилятор,

Один и тот же крутится мотив,
Из-за окна, в котором мой проклятый
Холодный город, кажется, затих.

Отсюда я тяну свои пустые строки,

Невидный глазу смертного петит:
Подай мне, боже, век мой неширокий
Легко, как улицу пустую, перейти.

«Свалилось столько с неба, что келейно…»