Августовские молнии

Понимая, что имею дело с деловой женщиной, я пояснил, что выдам вексель и, как только Революция победит, правительство возьмет на себя ликвидацию долга и вернет одолженную сумму вместе с четырьмя процентами годовых. Она мне не поверила, так как, к сожалению, слишком многие обещали то же самое и не сдержали своих обещаний. Женщина подняла вуаль (на ней была шляпка, и вообще она была тщательно одета, так что я понял: она настолько любила своего мужа, что была готова отдаться мне, лишь бы я его выпустил. Или скорее она так любила свои деньги). Я смотрел на нее и думал про себя: «Эта женщина, откуда ни посмотри, не стоит шестисот тысяч песо», но ей ничего не сказал.

Когда сеньора сообразила, что в этом смысле нет никакой надежды, она решила поговорить со мной напрямик:

— Ну что ж, генерал, я знаю, вы — человек благоразумный: вы должны понять, что, если вы сажаете в тюрьму шестерых, требуя с них общего выкупа, родственники арестованных захотят, чтобы платил тот, кого считают самым богатым, то есть мой муж. Потребуйте по сто тысяч песо от каждого и пригрозите расстрелять тех, кто не внесет требуемую сумму, и увидите — завтра у вас будут деньги.

Мне даже стало не по себе оттого, что женщина может так разбираться в денежных делах. Я строго приказал довести до родственников наше новое требование. Тогда дело перешло в следующую фазу. Поскольку ни у кого не было наличных, донье Сесарите — ибо она была фактической хозяйкой банка — владельцы продали земли, дома и акции по той цене, которую она запросила. Глаз у нас был наметанный, и подобрали мы шестерку настоящих толстосумов; поэтому на другой день нам вручили деньги все, кроме дона Вирхилио, единственным капиталом которого была казна штата, находившаяся уже в наших руках. Я даровал ему жизнь, и мы отпустили всех шестерых.

— Деньги, которые вы нам даете, — заверил я их перед выходом, — не пропадут. Они остаются в виде залога. Когда победит Революция… — И т. д.

Они ушли, не поверив мне. И правильно сделали, потому что больше никогда не видели своих денег.

Ободренные таким успехом, мы (командиры частей и я) решили на следующий день посадить полтора десятка землевладельцев, но, когда Сарасуа хотел уже приступить к делу, обнаружилось, что все богатые граждане города исчезли неведомо куда. Они не могли удрать чересчур далеко, потому что мы задержали два поезда, прошедших здесь в эти дни, но, поскольку у нас не было времени на поиски, мы решили заняться знаменитым отцом Хорхито, продолжавшим, несмотря на упорные преследования, отправлять службу в церкви Пресвятой Девы Гваделупской. Мы заперли его в казарме Пучас, намереваясь потребовать пятьдесят тысяч в качестве выкупа, но, едва за ним захлопнулась дверь темницы, началась демонстрация церковных крыс, которые не могли не выразить протест против того, что они называли «произволом».

Не желая восстанавливать против себя все население, я приказал произвести кавалерийскую атаку (разумеется, для виду), чтобы разогнать демонстрацию, выпустить на свободу отца Хорхито и поставить к стенке его пономаря — пусть видят, что мы не добренькие дяди.

Мои распоряжения были выполнены в точности.

Так закончилась моя последняя попытка добыть в Виейре деньги для Революции — на следующий день я со всеми своими частями двинулся к Апапатаро, штат Апапатаро.

Глава XII

Пока мы трудились на ниве финансов, капитан Бенитес, ведавший у меня техникой, человек весьма изобретательный, занялся постройкой броневагона, использовав для этой цели старую платформу фирмы «Америкен смелтинг», остатки железнодорожной цистерны, семидесятипятимиллиметровую пушку — наше единственное артиллерийское орудие (у нас было всего сорок два снаряда) — и два пулемета системы «гочкис». К этому сооружению, которое весьма напоминало таран, мы прицепили сзади маневровый паровоз. То был наш авангард.

Пехоту мы погрузили в два захваченных железнодорожных состава, а кавалерии предстояло двигаться своим ходом те сто пятьдесят километров, которые отделяют Виейру от Апапатаро. Мой план заключался в том, чтобы захватить город с ходу силами одной только пехоты. В случае провала нашей первой попытки мы сможем немного отойти назад, дождаться подхода кавалерии и предпринять вторую атаку всеми имеющимися в нашем распоряжении силами.

Поскольку город Виейра никогда не был важным стратегическим пунктом, мы оставили его, взяв с собой лишь самое необходимое. Я особенно рассчитывал на быстроту передвижения. Таким образом, все наше будущее зависело от взятия Апапатаро.

Мы перебросили войска ночью тремя эшелонами. Первый эшелон состоял из описанного выше броневагона, паровоза, тоже защищенного броней, и платформы, на которой размещалась рота солдат. Вторым составом, двигавшимся на расстоянии километра от первого, мы отправили двенадцатый батальон под командованием Сенона Уртадо, а в третьем, под командой полковника Пачеко, шедшем за ним также с интервалом в километр, перевезли всех остальных. Должен заметить, что я находился в первом эшелоне с капитанами Бенитесом и Сарасуа.