Августовские пушки

Для Бауэра, как представителя верховного главнокомандования, новости об отводе французами войск с этого участка были плохим признаком — это означало, что противник перебрасывал войска для укрепления фронта, сдерживающего германское правое крыло. Бауэр вернулся в главный штаб с убеждением, что если наступление на линии Нанси — Туль и Мозель и имеет «определенные шансы на успех», то его подготовка потребует значительных — и «неоправданных» на этот момент — усилий. Мольтке согласился с ним, но ничего не предпринял. Он не находил в себе сил прекратить наступление, за которое немцы уже уплатили высокую цену. Кроме того, кайзер хотел с триумфом въехать в Нанси. Никаких приказов, которые бы как-то меняли планы, 6-я армия не получила; войска продолжали прилагать прежние огромные усилия, направленные на прорыв обороны вдоль Мозеля.

Отказ штаба укрепить в эту критическую минуту наступающее крыло Клуку не нравился. Однако он решил повернуть свою армию влево не столько из желания сузить фронт, сколько из уверенности в том, что французы уже разбиты и их осталось лишь окружить. Вместо того чтобы «коснуться рукавом» пролива, он решил преследовать армию Ланрезака, проходя мимо Парижа в непосредственной близости к городу. Этим маневром Клук подставлял свой фланг под удар гарнизона Парижа или армии Монури, откатывающейся к столице перед фронтом немецких войск, однако подобная опасность представлялась ему незначительной. Армия Монури, как полагал немецкий генерал, имеет недостаточную численность. Возможностей для переброски ей подкреплений почти нет: французы, оказавшиеся на грани поражения и катастрофы, слишком дезорганизованы для такого маневра. Более того, он предположил, что все наличные силы противника скованы отражением мощного наступления армии кронпринца под Верденом и обороной линии фронта вдоль Мозеля, где действовали войска Рупрехта. Одного из корпусов Клука, неповоротливого IV резервного, было бы достаточно, чтобы занять позиции на подступах к Парижу и защитить фланг армии, двигающейся на восток мимо французской столицы. Кроме того, на довоенных штабных играх немцы установили, что гарнизон, находящийся внутри укрепленного лагеря, не рискнет покинуть его, если ему будет угрожать атака противника. Поэтому, считал Клук, IV корпус в состоянии сдержать удар тех разношерстных частей, из которых состояла наспех сколоченная армия под командованием Монури. Узнав из перехваченного письма о намерении Джона Френча отвести войска с фронта и отойти за Сену, Клук сбросил со счетов английский экспедиционный корпус, до этого являвшийся одним из его главных противников.

В соответствии с германской системой, в противоположность французской, Клуку, как боевому командиру, были предоставлены широчайшие возможности для принятия независимого решения. Изучив множество всяких теорий и военных карт, приняв участие в бесчисленном множестве военных игр и маневров, научившись решать различные боевые задачи, германский генерал мог, как считалось, автоматически справиться с любой проблемой. Несмотря на отклонение от первоначального стратегического замысла, план Клука оставить в покое Париж и преследовать отступающие армии был «правильным» решением, поскольку он смог бы уничтожить французские армии в полевых условиях, не осуществляя при этом обходного маневра вокруг французской столицы. Как вытекало из германской военной теории, укрепленный лагерь следовало атаковать лишь после того, как полностью сломлено сопротивление подвижных частей. Если уничтожить эти войска, то плоды победы упадут в руки сами. Несмотря на заманчивые перспективы захвата Парижа, Клук решил не отклоняться от предписаний заслуживающей доверия военной методики.

В 6:30 вечера 30 августа он получил сообщение от Бюлова, способствовавшее принятию окончательного решения. Бюлов обращался с просьбой повернуть к востоку и помочь ему «использовать все преимущества победы» над французской 5-й армией. Просил ли действительно Бюлов оказать ему помощь, чтобы завершить победу под Сен-Кантеном или компенсировать поражение под Гюизом, остается неясным. Но его просьба отвечала намерениям Клука, и он решил воспользоваться этим предлогом. На следующий день он приказал двигаться маршем не на юг, а на юго-восток через Нуайон и Компьен и отрезать, таким образом, французской 5-й армии путь к отступлению. Недовольные солдаты, стершие в кровь ноги, с самого начала наступления от Льежа шедшие без отдыха шестнадцать дней, услышали 31 августа приказ: «Таким образом, войскам вновь предстоят форсированные марши».