Августовские пушки

В то время как план максимального усилия против Франции принимал окончательные формы, опасения Мольтке в отношении России стали постепенно уменьшаться, особенно после того, как генеральный штаб, основываясь на тщательном подсчете протяженности русских железнодорожных линий, пришел к убеждению, что Россия не будет готова к войне раньше 1916 года. Донесения шпионов о том, что среди русских поговаривают «о каких-то событиях, могущих начаться в 1916 году», еще больше укрепили мнение генерального штаба в этом вопросе.

В 1914 году два события способствовали достижению Германией высшей степени готовности. В апреле Англия начала морские переговоры с русскими, а в июне сама Германия завершила расширение Кильского канала, давшего ее новым дредноутам прямой доступ из Северного моря в Балтику. Узнав об англо-русских переговорах, Мольтке заявил во время визита к своему австрийскому коллеге Конраду фон Готцендорфу в мае, что, «начиная с этого времени, любая отсрочка будет уменьшать наши шансы на успех». Двумя неделями позже, 1 июня, он сказал барону Эккардштейну: «Мы готовы, и теперь, чем скорее, тем лучше для нас».

ТЕНЬ СЕДАНА

Однажды в 1913 году к генералу де Кастельно, заместителю начальника французского генерального штаба, прибыл генерал Леба, военный губернатор Лилля, с возражениями против решения генштаба отказаться от Лилля как от крепости. Расположенный в 16 километрах от бельгийской границы и в 65 вглубь от пролива Ла-манш, Лилль находился рядом с тем путем, который избрала бы вторгнувшаяся армия, если бы она наступала через Фландрию. В ответ на просьбу генерала Леба об обороне этого города генерал де Кастельно развернул карту и измерил линейкой расстояние от германской границы до Лилля через Бельгию. Нормальная плотность войск, необходимая для энергичного наступления, составляет пять-шесть солдат на каждый метр. Если немцы растянутся на запад до Лилля, то у них окажется по два на метр.

«Мы перережем их пополам!» — воскликнул он. Германская действующая армия может располагать, объяснил он далее, на западном фронте двадцатью пятью корпусами, общей численностью около миллиона человек. «Вот, судите сами, — сказал Кастельно, вручая Леба линейку. — Если они дойдут до Лилля, — повторил он с сардоническим удовлетворением, — что же, тем лучше для нас».

Французская стратегия не игнорировала угрозы охвата правым крылом немецких армий. Напротив, французский генеральный штаб считал, что чем сильнее немцы укрепят свое правое крыло, тем слабее они сделают свой центр и левое крыло, где французская армия планировала свой прорыв. Французская стратегия повернулась тылом к бельгийской границе, а фронтом к Рейну. Пока немцы будут совершать длинный обходный маневр, чтобы напасть на французский флаг, Франция ударит в двух направлениях, сомнет германский центр и левое крыло на каждой стороне укрепленной линии у Меца и победой в этом районе отрежет германское правое крыло от базы, таким образом обезвредив его. Это был смелый план, родившийся на почве возрождения Франции после поражения под Седаном.

По условиям мирных соглашений, продиктованных Германией в Версале в 1871 году, Франция перенесла ампутацию, контрибуцию и оккупацию. Навязанные условия предусматривали даже триумфальный марш немецкой армии по Елисейским полям. Когда французский парламент согласился с условиями мира, депутаты от Эльзаса и Лотарингии, в слезах покидавшие зал заседаний в Бордо, говорили: «Мы провозглашаем, что эльзасцы и лотарингцы принадлежали и будут принадлежать к французской нации. Мы клянемся сами, от имени наших избирателей, от имени наших детей и детей их детей, что будем французами любыми средствами, добиваясь этого права у узурпатора».

Аннексии, против которой возражал даже Бисмарк, говоривший, что она будет ахиллесовой пятой новой германской империи, требовали старший Мольтке и его генеральный штаб. Они настаивали и убеждали императора, что пограничные провинции у Меца, Страсбурга и по отрогам Вогез необходимо отрезать, чтобы навечно поставить Францию географически в положение обороняющегося. К этому они прибавили тяжелейшую контрибуцию в пять миллиардов франков, стремясь закабалить ее на целое поколение, кроме того, оккупационная армия должна была находиться во Франции до окончания выплаты этой контрибуции. Одним колоссальным усилием французы собрали и выплатили всю эту сумму в три года, и с этого началось их возрождение.