Авиаархив 2008 01

Мы имели возможность осмотреть Париж. Побывали в Луврском музее, в соборе Парижской Богоматери, на Елисейских полях. Даже сама езда по Парижу доставляет большое удовольствие, хотя в то же время, надо сказать, это занятие исключительно неудобное из-за массового скопления автомашин — улицы запружены ими. Особенно много было машин фирмы «Ситроен». Единственно, кто пользуется правом беспрепятственного проезда через улицы, так это мамаши с детскими колясками. При появлении детской коляски все движение останавливается.

Любовь к детям играла важную роль в жизни Франции. Нам говорили, что отсутствие детей в семье офицера — препятствие к продвижению по службе. И наоборот, если в семье есть четверо детей, то уже возможно получить чин полковника. Попутно скажу, что французские женщины опрятны и красивы. Мы не видели и не слышали женщин неряшливо одетых, кричащих, кривых, хромых, или даже в положении. Не знаю, куда они деваются.

Однажды мы посетили театр. Что шло — точно, право, не скажу: что-то в символическом духе о Франции, роль которой играла красивая женщина. По ходу действия множество полуобнаженных девушек катались на качелях над первыми рядами зрителей. В антрактах они гуляли по фойе, стреляли глазками. Но надо отдать должное француженкам — это не был американский «Бурлеск», какой мне довелось позже повидать — значительно скромнее и изящнее. Опять-таки знающие люди объясняли нам, что статистки, а также гардеробщицы, буфетчицы и т. д. ничего не получают за свою работу, наоборот — платят хозяину театра за место, где могут работать.

Несколько раз, как я говорил ранее, мы обедали в ресторанах, самостоятельно, так сказать. Вот, как- то мы зашли вчетвером или впятером в ресторан, где почти не было посетителей, и заняли столик. Пока вымыли руки и стали заказывать обед, народу прибавилось. Мы поняли, что публика заходит из любопытства — посмотреть на русских в форме Красной Армии, хотя им при этом приходилось что-то заказывать, иначе просто выведут из ресторана. Предполагая, что мы французского языка не знаем, кто-то рассуждал: «…Да, хорошо, но что они будут есть? Наверное, закажут черный хлеб, борщ, гречневую кашу и бутылку водки?»

Нам принесли закуску, салат, курицу, по чашке мясного бульона, немного белого хлеба, легкого вина, по пятьдесят грамм водки. Едим не спеша, посматриваем на окружающих, они на нас. Собрался оркестр, заиграл что-то, не то «камаринского», не то «во саду ли». Опять слышим говор: «Вот, сейчас напьются и пойдут плясать».

Мы выпили, поели, заказали кофе, бутылку шампанского подороже, яблок и винограда. Подозвали дирижера оркестра, дали ему франков пятьдесят — не много и не мало — заказали что-то современное и, к удивлению публики, двое из нас пригласили дам на танец. Снова разговоры: «Почему же они не пьют водку, не пляшут, не дерутся, не бьют окна. Больше того, откуда знают какой вилкой, ложкой, каким ножом пользоваться и даже как руки мыть после курицы и винограда? Ну ладно, мы не совсем поняли, что это за русские. Но расплачиваться нашими деньгами они не будут». И тут надежды наших недоброжелателей не сбылись. Мы спокойно пообедали, корректно рассчитались с положенной десятипроцентной надбавкой в пользу официанта, попрощались с публикой, сделав общий поклон, и вышли из ресторана, куда набилось уже много народу. Конечно, мы не знали всех тонкостей о том, как и что надлежит есть, но с нами. т. е. с нашим экипажем, был слушатель французской военной академии, наш советский инженер, кажется, товарищ Крестьянинов, который уже два года жил в Париже.

Местные газеты писали о нас примерно так; «Эти русские — действительно летчики, офицеры как офицеры. Одеты хорошо; генерал у них как генерал, словом, люди вполне военные или даже больше, чем просто военные. Вот только перчатки носят нитяные, не белые. И еще вопрос: почему они не грубы? Где же большевики? Они ведь мужики? Вот тебе и русские!»

В один из свободных дней мы поехали смотреть Версаль. Точно не помню, но, кажется, мы проехали через центр города, Елисейские поля, Булонский лес, по пригородному шоссе на юго-запад километров 10–15 от Парижа. Остановились на городской площади перед дворцом Версальский дворец — прекрасное монументальное серое здание, оборудованное при Людовике XIV в конце XVII века. Здание разделено на две половины: половина короля и половина королевы. Мы начали осмотр с правого крыла, с половины короля. Идя по коридору, проходишь анфиладу комнат: справа стена с частыми окнами, слева комнаты без передней стены. Все стены и потолки расписаны картинами (непосредственно по штукатурке), сюжеты — сцены из жизни французских королей, батальные картины, охотничьи эпизоды и т. д., на полах ковры, повсюду расставлены художественные произведения.