Авиаконструктор А. С. Москалёв.

Доложили членам комиссии, которые были в полной растерянности от нажима разных советников, главным образом, кем-то возбуждаемых летчиков. Все они требовали прекратить дальнейшие испытания «Стрелы», не терять напрасно времени, не рисковать попусту жизнью летчиков,, а доложить правительству, что самолет подобной компоновки не обладает способностью летать вдали от поверхности Земли, что отрывается он только с помощью воздушной подушки и чистая случайность, что первый полет Рыбко не закончился катастрофой и т. п. и т. д. Наконец, что наибольшая высота полета, которую можно было достигнуть на самолете при испытании, не превышает 30 метров.

На меня уже смотрели косо, кое-кто намекал на вредительство. В то время обвинить во вредительстве было довольно просто. Пока шли дебаты о дальнейшей судьбе «Стрелы», аэродинамики ЦАГИ занялись исследованием характера обтекания самолета. Наклеили ленточек и стали обдувать винтом какого-то большого самолета и фотографировать поведение ленточек (фото обдувки самолета находится в архиве ЦАГИ и МАПГ вместе с отчетом по летным испытаниям). Этот период испытания для меня был весьма тяжелым. Создалась атмосфера резкой недоброжелательности к самолету и его конструктору.

Уж много лет спустя, ведущий инженер ЦАГИ товарищ Ежов говорил, что кем-то все время делались попытки создать помехи испытанию «Стрелы». Летчик-испытатель А П. Чернавский, вспоминая о самолете в своем письме в Воронежский авиатехникум имени В. П. Чкалова в 1976 году, писал: «Мы (летчики) просто не успели или, вернее, не смогли воспринять психологически самолет «Стрела». Мы не были готовы, опять же психологически, работать на машине такого типа! Винить нас за это нельзя, нас надо было просто понять! Бипланы со стойками, расчалками и вдруг стремительный изящный треугольник!»

К счастью, летчик-испытатель Н. С. Рыбко был не только летчик в понимании того времени. Знания, полученные им в авиатехникуме, давали возможность самостоятельно разобраться в особенностях аэродинамики самолета. Большие усилия для продолжения летных испытаний «Стрелы» были сделаны не только мною. Горским и Кочиным, но и Рыбко. Последнее было решающим. Когда Рыбко разобрался в чем дело, то загорелся интересом к продолжению испытаний и настаивал на их целесообразности. Уговоры и доводы недоброжелателей на него не подействовали. Решающим был запрос «сверху» о состоянии работ с самолетом. Комиссия приняла решение повторить полет.

До нового полета Рыбко потребовал поставить в кабине самолета прибор, который помог бы ему определить утол набора высоты. Тут же в мастерских ЛИИ изготовили достаточно пригодный, хотя и совсем примитивный прибор и установили его в кабине. Рыбко долго сидел в кабине самолета, осваивался с новым положением ориентиров, заставлял поднимать и опускать хвост самолета и. наконец, сказал, что готов еще раз попробовать самолет в воздухе.

Стояла ранняя осень – сентябрь 1937 года. Погода для испытаний была отличная, как говорят, «бабье лето». Над аэродромом летала паутина, а вне летной полосы шла строевая подготовка слушателей ВИВЛ им. II. Е. Жуковского. Все они видели полет «Стрелы», который успешно совершил летчик-испытатель Н. С. Рыбко. Бывший слушатель академии – полковник-инженер в отставке Н. К. Семенов хорошо помнит этот полет и момент, когда сломался строй слушателей. остановившийся, чтобы понаблюдать за полетом необычного самолета. Направление полета было таким же. как и в первом полете.

Лётчик-испытатель Герой Советского Союза Н.С. Рыбко

Самолет еще раз осмотрели, летчик опробовал мотор, полетный лист подписали. Наконец летчик попросил убрать колодки из-под колес и после взмаха флажка начал разбег. Через несколько секунд самолет оторвался и после небольшого выдерживания Рыбко постепенно начал увеличивать угол атаки. Непривычно задрав нос, самолет послушно полез вверх. Набрав высоту 1200 – 1300 метров, летчик начал разворот. Сначала осторожно, а затем все более энергично. Рыбко стал испытывать самолет. Он делал виражи, горки и все прочее, что положено при первых полетах, и не спешил садиться. Потом летчик «бросил» управление и самолет уверенно продолжал полет по прямой, покачиваясь на 5-7 градусов вокруг своей продольной оси. Покачивание самолета хорошо было видно по солнечным бликам. 11а посадку самолет шел с довольно большой скоростью снижения. Летчик, имея хороший запас скорости, легко приземлился на три точки. Так закончился второй полет самолета «Стрела» и первый его нормальный полет. оказавшийся вполне успешным. После нескольких полетов дальнейшие летные испытания «Стрелы» проводились уже зимой на Переяславском озере, а затем снова в Москве.

В результате испытаний комиссия ЦАГИ установила возможность успешного полета самолета столь необычной в то время схемы на дозвуковых скоростях и выявила особенности его пилотирования.

Это были испытания первого в мире самолета с треугольным крылом малого удлинения (Л=0.975). Дело оставалось только за сверхзвуковыми скоростями полета.