Авианосцы адмирала Колчака

Врангель в тот момент занимался более полезными делами, не размениваясь на созерцание красивого самоубийства и на патетику. Транспорт ткнулся низко сидящим килем в песок. Первый же танк, ступивший на опробованное Макаровым еще в Корее приспособление, провалился в воду до башни и заглох. Сорвав злость на капитане, генерал приказал дождаться отлива и продолжить выгрузку техники, сам затребовал шлюпку.

Как клецки в супе, в полосе прибоя плавали трупы германских солдат, погибших при захвате плацдарма. Когда-то аккуратный пляж до невозможности изрыт ямами от фута до нескольких ярдов в поперечнике. От снарядных разрывов страшная мешанина беконных обломков, досок, колючей проволоки, артиллерийских лафетов, в изобилии — куски тел, преимущественно в британской форме.

Барон вместе с офицерами штаба нашел отбитый у англичан уцелевший блиндаж. Осунувшийся германский офицер отдал честь.

— Карту! Герр майор, доложите о ваших силах на плацдарме. И где командир дивизии?

— Я — командир дивизии. Остатки сведены в полк. Генерал Венцель убит, старшие офицеры тоже.

Планы действий после высадки полетели к чертовой бабушке. Русский танковый корпус должен был без помех высадиться на расчищенный германским авангардом берег к юго-западу от Дувра, после очередной артподготовки прорвать оборону и развить наступление на Мейдстон. Союзники тем временем вышибали англичан из укрепрайона близ города Херн Бей. После встречи у Мейдстона большая часть графства Кент окажется захваченной и готовой к приему двухмиллионной армии вторжения, призванной покончить с Британской империей навсегда.

Островитяне превратили юго-восточное побережье в крепость. Вряд ли они точно знали замыслы союзного командования. Однако недостаток тоннажа для переброски такой массы по морю диктовал единственный вариант высадки — чем ближе к французскому побережью, тем лучше.

Барон вызвал шифровальщика. Минуту подумав, надиктовал текст сообщения в Ставку Главнокомандующего:

«Первому Тчк Плацдарм недостаточен Тчк Друзья понесли потери Тчк Задержка на сутки Тчк Третий».

Теперь только ждать. С отливом начнется выгрузка танков, они после артподготовки проутюжат пяток квадратных миль, тогда можно принимать основные части корпуса. По уму, нужно поспать час, потому что в следующие двое суток такая возможность не выпадет. Генерал откинулся на кресле, составленном из пустых снарядных ящиков, и вытащил фляжку с коньяком. Денщик засуетился по поводу неизменного лимона. Петр Николаевич прекрасно понимал, что расслабиться ему не дадут. Он — командующий российскими силами, высаженными в Британии, а в Кале Ставка и ее штаб. Генерал от кавалерии Брусилов, начальник этого штаба, имеет единственную задачу — удерживать Государя от желания покомандовать, остальные штабисты должны согласно кивать. Сверх того, Врангель обязан отчитываться перед кайзеровским генералом Эрихом фон Фалькенхайном. Тот — не начальник, однако же германцев высаживается в два с половиной раза больше, потому в общении с ним барон решил не проявлять своеволия.

Русская Императорская армия организована грамотно вплоть до начальника дивизии. Дальше начинается сплошной административный восторг, помноженный на высочайшее присутствие. Ставка при царе превращена в большую канцелярию, где правильность движения бумаг есть определяющее условие успеха.

Безо всякой штабной заорганизованности и долгого согласования планов противник получил острый нож в спину с противоположной стороны Британского архипелага. Началось массовое восстание ирландцев за независимость, вскоре, естественно, поддержанное Германией и Россией. 27 октября 1916 года, когда в воздухе британского графства Кент снарядных осколков летало куда больше, чем дождевых капель, в Дублин прибыли первые три русских транспорта с оружием и боеприпасами, столь нужными собственным войскам. Но Брусилов убедил Главнокомандующего поделиться с повстанцами. В Ирландии около четырехсот тысяч войск, верных Лондону. Не дать им переправиться в Англию и задавить силами националистов — лучше помощи нашему десанту не придумать.

Глава самопровозглашенной Ирландской Республики сэр Роджер Кейсмент принял дары, лично встретив русский конвой. Его соратник-соперник Патрик Пирс, наблюдая за разгрузкой, высказался в любимой поэтической манере:

— Timeo Danaos et dona ferentes.[7] Нужно было рассчитывать на свои силы, сэр Роджер. Отныне мы привязаны к русским и германцам. Соединенные Штаты, к нам обычно дружественные, в одночасье превратятся во врагов.

— Не разбив яйца, не приготовить омлет, — парировал Кейсмент, также щеголяя знанием мудрости прежних времен. — Давайте же сначала добьемся независимости Ирландии, а уж тогда примемся за возникшие проблемы.