Авиатор 15. Балканы

— Удаление 2, на курсе, глиссаде, — громко сказал в эфир руководитель полётами.

— 100, — доложил я высоту.

Ещё пару мгновений, и вот они яркие огни полосы. Тут же на душе облегчение, что ты видишь бетон. Пускай и не родной, но спасительный.

— Вижу полосу.

— Разрешил посадку, — произнёс РП.

Вылетаю из облаков. Идёт моросящий дождь, но видимость под облаками неплохая.

Есть касание! Быстро выполняю пробег. В центре полосы держусь в стороне, чтобы не попасть в воронку от взрыва. Проехал мимо неё и понимаю, что не такая уж она и большая.

Когда освободил полосу, почувствовал, как болит шея. Медленно проруливая вдоль стоянки, я понял, что Голубовцы стали запасным аэродромом не только для меня. Тут и обгоревший МиГ-21, и МиГ-29 со сброшенным фонарём. И, естественно, самолёт Радича. Генерал дотянул до посадки на одном двигателе и сейчас его МиГ стоял, окутанный пенным составом.

Подрулив на указанное место стоянки, я начал выключаться. В этот момент почувствовал опустошение внутри. Всё напряжение от воздушного боя, каждый разворот, переворот и пикирование навалились разом. И со лба в глаз медленно скатилась капля пота.

Звук работающего двигателя затих, а фонарь кабины медленно поднялся, впустив прохладный воздух. Я отстегнул маску и выдохнул.

— Всё равно, это лучшая работа в мире, — прошептал я, погладив ручку управления.

Мне подкатили стремянку и я начал вылезать на мокрый бетон аэродрома. Техник спросил чем можно помочь, но я попросил только показать, где можно погреться.

— Вас уже ожидают, — показал мне техник на сидящего на ящиках человека.

Виталик Казанов хмуро смотрел себе под ноги и пускал кольца дыма. Рядом с ним стоял автомат, а сам он выглядел уставшим. Виталик был весь в грязи, а одежда в пятнах крови. Видно, что поработать пришлось ему знатно этой ночью.

— Спасибо, — поблагодарил я техника и снял с головы шлем.

Но нужно поблагодарить ещё кое-кого. Я подошёл к радиопрозрачному конусу МиГа и прислонил взмокший лоб к его поверхности. Не самолёт, а душа!

— Гадкий утёнок! Ты всегда меня выручал. Спасибо, родной, — погладил я самолёт. — Не болей!

Вот уж что, а «здоровья» моему МиГу сейчас не помешало бы. Видно, что гондола двигателя раскурочена, а плоскости управления в дырках. Как мне ещё удалось сесть, не понимаю.

Я сделал пару шагов к Виталику и повернулся в сторону полосы. Сначала на полосу сел один МиГ-29 и плавно начал тормозить. Затем второй и следом третий. На душе хоть немного, но стало легче, поскольку в Голубовичах приземлились мои подчинённые.

Судя по внешнему виду самолётов, из боя они вышли без повреждений. Но ракеты отстреляли все.

— Как самочувствие? — спросил Виталик, отвлекая меня от рассматривания самолётов на стоянке.

— Всё хорошо. У тебя как?

— Немного пришибло. Дырку вон на заднице сделал. А так всё штатно! — ответил Виталик, показывая разорванную штанину на ягодице.

Я присел рядом с ним, и он предложил мне чай из термоса. От горячего напитка отказаться не мог. На магистральной гудели двигатели МиГов, заруливающих на стоянку. Странно, что всей нашей группе получилось сесть на одном аэродроме. Здесь и укрытий-то нет специальных.

— Два АВАКСа поражены. Один сбит. Второй еле дотянул до ближайшего аэродрома. Очередной успех ВВС Сербии, — сухо констатировал итог сегодняшних вылетов Виталик.

— И какой ценой?

— Немалой. Три лётчика катапультировались и… Гаврюк погиб.

Я вспомнил, что Валера сначала прикрывал молодого лётчика. Затем вклинился в мой воздушный бой над морем. Благодаря ему и Радичу я смог выполнить задачу.

— Ты видел, как это было? — спросил Казанов.

Почему-то в этот момент я вспомнил, что не видел. В эфире только с ним оборвалась связь, а в воздухе была яркая вспышка. Купола парашюта не наблюдал. Похоже, что Валера заплатил самую высокую цену, чтобы остаться в памяти сербов героем.

— Видел. Надо самолёты убирать, Виталь. Мой не в строю, но восстановить ещё можно…

— Не надо ничего убирать. Мы закончили здесь, дружище, — прервал меня Виталик и повернул на меня голову.

— То есть как закончили? — спросил я.

Загадки и намёки Казанова сейчас мне сложно разгадывать. Но зато я могу поверить тому, что вижу.

А вижу я, как из облаков показался огромный самолёт. Он включил все фары и медленно шёл к полосе. Касание бетона и через несколько секунд окрестности аэродрома услышали рёв его реверсов.

Пожалуй, давно я так не был рад посадке Ил-76 с советским флагом на киле. В голове только одна мысль — дождались! Техники на стоянке были в недоумении. Здесь давно не приземлялись такие самолёты. А уж в нынешней ситуации это сравнимо с чудесами.

— Решение принято, да? — спросил я у Казанова и тот довольно кивнул.

Сколько же людей не дождались и не увидели этого момента. Мимо нас проковылял генерал Радич, который с трудом сдерживал эмоции. Поздравив нас, он сел в машину, и его повезли к перрону, куда заруливал Ил-76. Следом на посадку зашёл ещё один. Через пару минут ещё, а затем и ещё!