Авиатор

– Не может! – покачала головой Лиза, которой очень не хотелось говорить то, что предстояло сказать. – Ты и сам это знаешь. Не получится. Ты будешь все время сравнивать, какой я была прежде и какой стала. Будешь искать во мне меня прежнюю и не найдешь. Начнешь снова подозревать во мне пришелицу из другого мира… И это, Лёва, я только о тебе сказала, да и то самое очевидное. Но ведь есть еще и моя беда. Я знаю, что когда-то любила тебя, и это будет все время висеть надо мной, как дамоклов меч. Захочется стать такой, какой была, но я ведь все равно не смогу. И что тогда?

– Значит, нет?

– А сам ты как думаешь? Ты же умный человек, Лёва! Посмотри на нашу историю трезво!

– Наверное, ты права, – кивнул он.

– Да нет! Куда там! Не наверное, а наверняка! – сказал он твердо и посмотрел Лизе в глаза. Не заискивающе, не вопрошающе, просто посмотрел, потому что хотел увидеть ее глаза. Так она этот взгляд поняла.

– Извини, Лёва! – сказала Лиза, чтобы не молчать. – Но я думаю, нам стоит оставить все, как есть. Ты хороший человек. Дружить с тобой, если позволишь, честь для меня. Но любовь давай оставим в прошлом, о котором помнишь ты один. Считай, что я умерла на самом деле.

– А это, – указала на себя, – это, Лева, кто-то другой. Шеф-пилот «Звезды Севера» и та еще оторва, если честно. Но дружить я умею!

– А я нет. Извини! – Тюрдеев коротко поклонился и быстро вышел из каюты, едва не столкнувшись в дверях со стюардом.

– Ваш чай, капитан!

– Спасибо!

Стюард спросил взглядом, где накрывать, и Лиза кивнула на журнальный столик.

– Сюда, пожалуйста! Спасибо!

Что ж, спать она расхотела. Пить себе запретила. И двух потенциальных любовников отшила. Вернее, любовника и любовницу. Оставалось заняться делом. Лиза закрыла дверь на задвижку, вернулась к столику, села в кресло.

«Итак…»

Итак, они поймали двух радистов. Щедрый улов, если честно, и в большой степени всего лишь результат везения или, лучше сказать, стечения обстоятельств, поскольку ни один из двоих «стукачей» прямого отношения к атаке на «Звезду Севера» не имел. Мари утверждала, что работает на отца. Возможно, все так и обстояло. Во всяком случае, их показания – ее и профессора Нольфа – совпадали, и обвинить их было, в сущности, не в чем. Разве что в скрытности и паранойе. Но скрытность не преступление, как, впрочем, и паранойя, которую они оба демонстрировали с завидным постоянством. Другое дело, что от общения с членами семьи Нольф у Лизы осталось стойкое ощущение некоей недоговоренности. Что-то там было «за занавеской», что-то серьезное и, скорее всего, грязное, но не пытать же их в самом деле! Как ни крути, они компаньоны, и этим все сказано.

Тем не менее два предположения на их счет Лиза все-таки сделала. Во-первых, она заподозрила Кристиана Нольфа в нечистой игре. Вполне могло случиться, что профессор – отнюдь не похожий, к слову, на какого-нибудь ученого чудака – ни с кем сокровищами Кано делиться не собирается. Звучит отвратительно, но люди убивают друг друга и за меньшие деньги. А тут на кону двадцать миллионов по минимуму. Вполне мог спланировать какую-нибудь гадость вроде серьезной диверсии, а, возможно, и нападения. Естественно, не на данном этапе – сейчас бриг и его команда Нольфам были нужны целыми и невредимыми, – но вот когда «ключик будет наш», тогда может случиться все, что угодно. Впрочем, о такой возможности, похоже, думала не одна Лиза. Во всяком случае, Райт что-то такое тоже заметил. Однако Лиза решила, что ее девиз в этой жизни «на Бога надейся, а сам не плошай!» Кто его знает, Райта, о чем он думает и что предполагает предпринять! Лизе в любом случае нужно держать ухо востро и не пропустить момента, когда ее решат похоронить. А значит, без оружия она больше никуда ходить не будет. Даже в сортир.

Второе предположение было еще хуже первого. А что если главный приз не золото? К сожалению, у Лизы не хватило фантазии придумать, что бы это могло быть, но это и неважно! Важно другое, если существует нечто более ценное, чем коллекция золотых и серебряных изделий ценой в двадцать миллионов флоринов, делиться этим чем-то с кем-нибудь еще – особенно, если приз неделим – никто не станет и живых свидетелей постарается за спиной не оставлять.

Лиза достала из кармана два листка бумаги. Блокнот она при свидетелях отдала Райту, но перед этим успела вырвать из него страничку с рисунком. Переплет, к счастью, оказался тетрадным, так что, изъяв вторую половинку согнутой вдвое страницы, Лиза уничтожила все следы. Райт об изъятии знать не мог, а Мари Нольф не будет знать, кто именно украл у нее рисунок. Она не видела, в чьих руках побывал блокнот, пока ее допрашивали. И уж тем более не знает, кто еще имел к нему доступ с того мгновения, как он попал к Райту.

«Афаэр… Звучит красиво. Почти как Аэлита, знать бы еще, что это такое?!»

Лиза внимательно изучила рисунок и сейчас, когда ничего не отвлекало, заметила, что на одной из трех проекций художник – по-видимому, это была сама Мари Нольф – нарисовал отрезок прямой, как если бы масштабировал изображение.