Авиатор: назад в СССР

Как только рассвело, послышался звук работы двигателя Ан-2. Инструктора построили нас, проверили наши парашюты и как закреплены шлемы. Наш подъем был первый. Если девушки были расслаблены, то вот на лицах моих товарищей «торжественностью» и не пахло.

— Вы чего как на похоронах? Тут же десять минут позора и всë, — пытался взбодрить я ребят, но в этот раз психолог из меня не получился. Елена Петровна бы подошла, что ли. Она ж должна знать всякие там мозгоправные словечки!

— А куда делись постоянно присутствующие подколы и шутки, товарищи курсанты? — спросила у нас Света, когда мы шли к самолëту.

— Эх, Светлана, мы шутим, шутим, но тоска растëт у нас. Нам вашего звонкого, девичьего смеха не хватает.

— Ха, ха, ха. Вот вам и смех. А в увольнение не ходите, чтоб развеяться?

— А мы..., — начал я говорить, но поймал суровый взгляд Ульянова. — мы в работе, красавица. Давайте поспешим, а то без нас улетит.

— Родин, ну разговорчивый! Язык укорочу, — сказал Ульянов, слегка пнув меня под зад с колена.

Самолëт медленно, слегка покачиваясь, начинает выруливать для взлëта на грунтовую ВПП. Пилот выводит обороты и, наш биплан, взревев своим двигателем, начинает разбег.

А трясёт неплохо так! Приходится держаться за скамью, чтоб не свалиться.

И вот он отрыв, тряска прекращается, а двигатель продолжает натужно гудеть, пока Ан-2 набирает высоту. Нужные нам 1000 метров достигнуть получится не так уж и быстро. В это время пристëгиваем карабины вытяжного фала за трос, что проходит под потолком грузовой кабины. Павел Павлович, осмотрев каждого, поставил нам лайк, поднимая большой палец вверх на правой руке.

Я решил посмотреть на Белогорск. Вид шикарный — в иллюминаторе аэродром, территория училища, поля, окраина города, центральный парк и береговая линия. Море кажется таким бескрайним, уходя за горизонт и сливаясь с ним воедино.

— Сейчас бы искупаться, да? — крикнул я на ухо Артëму. Он даже не шелохнулся, а только продолжал нервно стучать ногой по полу кабины.

И вот самолëт перешëл в горизонтальный полëт, начав разворот на боевой курс. Загорелась жëлтая сигнальная лампа и раздался противный сигнал.

— Приготовились! — прочитал я по губам Ульянова.

Встали и начали продвигаться ко двери. Первым пойдëт Макс, а я замыкающий. Краем глаза заметил, что Майорова пристально следит за нашими передвижениями, а мой товарищ постоянно поглядывает на неë. Хоть улыбнулся бы ей!

Пал Палыч открывает дверь и в кабину врывается гул двигателя и свист потока воздуха. Ну вот совсем чуть-чуть меня передëрнуло! Всё-таки, не боятся дураки и вруны.

Карабины ещё раз проверены и все в ожидании загорания зелëной лампы. И вот он долгожданный сигнал.

— Первый! — крикнул Ульянов и Макс, подойдя ближе, ставит ногу на обрез дверного проëма. Руки на груди, чтоб не было соблазна упереться и не прыгнуть. — Пошëл!

Макс легко шагнул вперёд и вылетел из кабины. Вот бы его лицо увидеть! Вчера наотрез отказывался прыгать. Ай, да Елена Петровна!

— Пошëл! — и Виталя проследовал тем же маршрутом за борт. Молодец! Преодолел себя.

Остались в первом заходе Артëм и я. Девушки будут прыгать с более высокой отметки. Они ж спортсменки.

— Пош... Пошëл говорю!

Вот не было печали! Артëм запаниковал, да так что упëрся руками и не вытолкнуть его. Кричит, что не будет!

— Рыжов, живее говорю! — кричал Пал Палыч, пытаясь вытолкнуть Артëма, но всё тщетно.

— Давайте я. Рыжов ну всё, успокоились, — со своего места встала Елена Петровна и подошла успокоить Артëма. — Руки опускай.

Тëма трясëтся, но вроде начал успокаиваться. Ульянов нырнул в кабину экипажа и самолëт начал выполнять разворот.

— Успокоился. Это хорошо, — сказала Майорова. И в этот момент самолëт вновь выровнялся. — Пошëл! — крикнула она и мощным пинком вытолкнула Рыжова из самолëта. Вот это женщина!

— Четвëртый! — крикнул Ульянов, занимая место Майоровой.

— Меня не надо толкать! Я сам! — крикнул я и, дождавшись хлопка по плечу, шагнул вперëд, провалившись в пустоту.

Сначала напряжëн, буквально скручен в какой-то клубок, и не убираешь рук от «запаски». И вот сильный рывок назад, громкий хлопок и состояние эйфории, которое не передать словами.

Называешь три трëхзначных числа и убеждаешься, что купол раскрылся. Где-то далеко уже пыхтит Ан-2, который я только что покинул. Под ногами аэродром, город и всë то, что видел из иллюминатора самолëта.

Артëм что-то орëт. Да так громко! Слышно, как он надрывается, но слов не разобрать. Осмотрев купол, стропы, лямки подвесной системы, удостоверился, что всё в норме и сработало штатно. После поудобнее устроился в подвесной и продолжил наслаждаться красивыми видами.

Лётное поле вижу под собой, а на нëм перемещаются, словно муравьи, людишки. Уже первые двое приземлились, и можно разглядеть их белые купола на земле. И она теперь, что называется, «набегает»!

— Четвëртый! Ноги вместе! — кричат с земли в рупор.

Всё по заветам советских парашютистов — ноги слегка согнуть, сдвинуть вместе, напрячь ступни, и выровнять параллельно земли.