Авиатор: назад в СССР

Внутри школа ни чем не отличалась от моей. Бетонные полы выкрашены в коричневый цвет с немногочисленными узорами. Стены синие, переходящие в побеленный потолок. Гордо расхаживающие старшеклассники с красными повязками дежурных, словно патрульные на улицах городов. Огромный стенд с фамилиями, закончивших школу с золотой медалью и доска расписания. Всё от руки написано и красивым каллиграфическим почерком. А стен-газеты — вообще отдельный вид искусства. Как они это без фотошопа и цветного принтера делают?!

— Серый, как такое произошло вчера? Курин до сих пор в ярости, — подбежал ко мне парень, усыпанный веснушками.

— Да не помню, Мишка! Отстань, — отмахнулся я. Вот имя его вспомнил, а что ж там произошло и не вспоминается. Самому уже интересно, чего я там натворил. Кроме того, что летал и не помню ничего.

Кабинет нашёл не сразу. Пришлось напрягать память. Предполагал, что сразу смогу пользоваться всей информацией своего предшественника, но тут ещё копать и копать. Когда вошёл в класс, ко мне подлетела девушка.

Большие зелёные глаза, пухлые щечки, маленькие нос и подбородок, длинные ресницы и изогнутые брови, каштановые волосы. Та самая Аня Краснова во всей своей красе. Фигура на все шесть баллов. Я чуть не присвистнул, увидев её. Глазами пробежался сверху вниз, оценив объем форм и стройность ног. Жаль, что у Родина с ней исключительно «деловые» отношения. Хотя, что мешает их трансформировать в более «деловые»?

— Серёженька, ты как? Вчера к тебе приходила, ты спал. Баба Надя сказала, что как привели тебя, так спишь. Голова как? — спросила она, приложив руку к моему лбу и осматривая шишку. — Большая такая! Болит?

«Чешется! Там такой рог вылез, который, конечно, болеть не может!», — подумал я. Её руки пахли сладким ароматом ванили. Так приятно, когда тебя жалеет девушка. Иногда хочется дать себе слабину.

— Пошли на место, звонок же скоро, — сказала Аня и потащила на средний ряд за парту.

Дипломат поставил рядом и стал осматривать интерьер аудитории. Моë зрение зацепилось за огромный транспарант над чёрной доской «Комсомолец, имя крепи делами своими!». По всему классу развешаны портреты великих математиков и партийных руководителей. Плакаты с формулами и теоремами выглядят, как новые.

— Ты чего не раскладываешься? Сейчас же ГПС придет. Он не любит, когда не готовы к уроку.

— А это что такое, ГПС? — спросил я, пытаясь подобрать хоть какие-то слова под эту аббревиатуру, но фантазии не хватало.

— Хорошо ты вчера ударился. Григорий Павлович — учитель геометрии. Он очень не любит, когда на столе порядок отсутствует.

В этот момент новые воспоминания включились в работу и напомнили, что ГПС — «где порядок на столе?». Эту фразу учитель алгебры и геометрии повторял за урок множество раз, вот и приклеилось к нему прозвище.

— Серëж, а что там с самолëтом? Сильно ты его разломал?

— Чего!? — вскрикнул я.

Глава 4

Мой первый день в новой школе казался мне таким длинным и скучным. Перед началом экзаменов, учителя больше времени уделяют наставлениям — готовьтесь, повторяйте, вспоминайте, подучите, ну и все в этом роде.

Один из моих старых знакомых сказал бы по этому поводу — всё знать невозможно, а половину не имеет смысла.

Краснова рассказала о произошедшем вчера на аэродроме, а Мишка на перемене объяснил всё более авиационным языком.

— Скорость не выдержал, раскачал самолёт сильно. При подходе к земле ты, видимо, отдал ручку от себя и пропахал грунт. Хорошо, что перед этим скорость хоть смог погасить, — объяснял он мне в столовой после третьего урока. — Со стороны ужасно смотрелось. Ты вроде неплохо летал до этого.

— И что теперь? — спросил я, ожидая, что по мою душу уже отправили комиссию. Обязуют теперь меня возмещать ущерб. С такими зарплатами в этом периоде нашей страны, работать буду долго. Ещё и на следующую жизнь непогашенная задолженность перейдет. В другое тело отправят, и буду расплачиваться за косяк моего предшественника.

— Теперь нашему Як-18 кранты. Курин сказал, что больше тебя одного не пустит в кабину.

Ну, ты Родин и рукозад! Всё больше убеждаюсь, что пацан невезучий от слова совсем. Такому в авиацию лучше не идти. Хотя, есть ли у меня право так рассуждать. Меня самого-то с третьего курса выперли за драку. Ну, я-то балбес, а этот... Теперь Сергей Родин — это я. Значит, будем как-то выправлять положение. Пока, конечно, не разбудят меня или ещё в кого-нибудь не вселюсь.

— Ну не велика потеря, — сказал я и сделал глоток чая.

— Ты чего, Сергей? — удивилась Аня. — Тебе для поступления нужно. Кто из нас в Белогорское собирался поступать на лётчика?

— Воу, полегче! — замахал я руками. — В Белогорское авиационное имени Нежнова?

— Я думал имени дважды героя Комарова, — сказал Миша. — А кто такой Нежнов? Не слышал, что училище переименовали. Где прочитал такое? — спросил Миша.

— Ну как, где? Зайди в интер..., — вовремя остановился я. Запамятовал, что отсутствует здесь всемирная паутина. — В Интернациональной библиотеке газетную подшивку изучил за прошлую неделю. Там непонятно было написано. Наверное, перепутал что-то.