Авиатор: назад в СССР 11 (СИ)

К самолёту быстрым шагом приближался Лоскутов и Швабрин. Гена, естественно, курил как паровоз. Не успел я сойти на бетон, как они вдвоём закидали меня вопросами.

И Гена, и Ваня уже знали, что с Колей всё хорошо. Больше всего им было интересно, как так получилось. Я описал свои наблюдения.

— Близко не подходил к тебе? — спросил Гена, намекая, что Коля мог схватить выхлопных газов, тем самым нарвавшись на помпаж.

— Нет. Там что-то другое.

— Может, элементарно, был пожар двигателя? — предположил Ваня.

— Слишком долго всё развивалось.

— Главное, Морозов жив. А там будем разбираться, — подытожил Лоскутов.

К нам подошёл один из техников и передал распоряжение Мухаметова. Заместитель начальника школы ждал меня в лётной комнате и как можно быстрее.

Поблагодарив техсостав за работу, я направился в лётную комнату. По дороге начал представлять сейчас себя на месте Морозова, которому ещё предстоит вернуться в строй после катапультирования.

Переживаю за товарища, который не меньше меня любит полёты и небо. Мне известны возможные последствия такой нагрузки. После катапультирования можно и вовсе без полётов остаться. И больше никогда не сесть в кабину хоть МиГ-29, хоть Су-27.

Придя в лётную комнату, я застал Рашида Маратовича за странным делом. Он задумчиво смотрел на бильярдный стол и перекатывал белый шар из одной руки в другую.

— О! Родин, жду тебя уже давно, — сказал он и показал мне сесть на диван.

В этот момент в комнате появились все остальные. Сначала у ребят был порыв спросить, что произошло в полёте, но Мухаметов сказал всем помолчать и не мешать ему задавать вопросы.

После моего рассказа, Маратович походил по комнате, придумывая очередной вопрос.

— Почему Морозов решил именно с тобой полететь на воздушный бой? Ещё и по-взрослому всё делал.

Какие-то странные подозрения у Мухаметова.

— Так уж сложилось. Запланировали этот полёт именно мне и ему.

— Да, вот только изначально его в плановой не было. На подготовке добавили и внесли изменения, — сказал Маратович, толкнув шар в бильярдную лузу.

Что пытается от меня услышать Мухаметов, мне пока непонятно. Может был какой-то негласный запрет на сложные полёты на Су-27. Тогда зачем нужен серийный самолёт, который нельзя полностью использовать? Тем более, в подготовке испытателей.

— Ладно. Главное все живы, а самолётов ещё наделаем, — махнул рукой Маратович.

С каждой минутой мне всё больше начинает казаться, что по поводу ограничений на Су-27 я думал правильно.

В комнату вбежал запыхавшийся Чумаков. Судя по его обмундированию, он только что прилетел и ещё не успел снять высотно-компенсирующий костюм.

— Мужики, Коляна в больницу увезли. Сказали, не всё так гладко прошло.

Глава 23

Морозов парень непростой, но он наш товарищ. Раз у него беда, необходимо поддержать его насколько возможно.

Вечером отправились к Николаю в госпиталь. Прибытие нашей «делегации» выглядело со стороны как выкуп невесты. Каждый был опрятно одет, в руках гостинцы. Некоторые даже достали полевых цветов, тем самым решив создать благоприятную атмосферу.

На входе в травматологию нас встретила «охрана» в лице бабушки, моющей полы. В этот момент кто-то из ребят неудачно пошутил, а Боря Чумаков совершил самую непростительную ошибку — прошёлся по вымытому полу, оставив следы.

Бабуля, которая мыла полы, пришла в ярость. Чуть не зашибла Борю Чумакова тряпкой.

— Мать, ну ты посмотри на нас! Мы к товарищу, которого сегодня привезли. К лётчику, — пытался успокоить её Швабрин.

При этом Иван скрывался за мной, а я уворачивался от тычков шваброй.

— Бабуль, ну, хватит. Мы же не дети! Вот, эти цветочки вам! — предпринял я попытку вразумить женщину.

Увидев букет, она тут же растаяла. Помолодела лет на 10 и, даже начала сватать нас к молодым медсёстрам.

Нам всем пройти к Морозову не разрешили. Гостинцев было много, поэтому договорились, что пойдём мы со Швабриным вдвоём. Предложили и Боре с нами, но тот решил теперь к бабушке-санитарке ближе нескольких метров не подходить.

— Вы проходите. У него там есть посетительница. Сильно не отвлекайте больного.

Я посмотрел на Ивана и предложил выждать время. Всё же, отвлекать Морозова от общения с женой было бы неправильно. Тем более, катапультирование прошло не совсем удачно.

— Быстро оставим фрукты, жене подарим цветы и выйдем, — шепнул Швабрин.

— Согласен.

Нас проводили в палату, где лежал Коля. Дверь была закрыта, хотя на улице весьма жарко. Не думаю, что в палате есть кондиционер.

Мысленно, я приготовился увидеть Морозова в не самом лучшем состоянии. Сразу перед глазами всплывает поход к Нестерову в госпиталь в Белогорске. Картина там была совсем печальная.

Открыв дверь, я приготовился извиняться за беспокойство перед женой Морозова. Однако в комнате была другая женщина. Гораздо старше.

— Добрый вечер! Вы позволите, мы войдём? — спросил я и женщина кивнула.