Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ)

Печка ушёл, оставив нас с Морозовым вдвоём.

— Он правду сказал? Ты написал в рапорте так, как тебе намекнули сделать?

— Да. Поэтому дали орден. А потом и помогли в школу поехать. Бывший тесть тут ни при чём, хоть он и большой человек на флоте.

Что-то всё равно не так. Как-то всё просто. Не мог не увидеть пуск ракеты Морозов. Да и был бы доклад от ведомого, что по нему пуск.

— А на самом деле ведомого сбили. Тогда почему это скрыли? Что за тайна такая?

— Не знаю. Это произошло в конце 1981 года. Говорят, с Ираном начали отношения теплеть.

Ого! Выходит, это произошло после того, как я сбил иранского лётчика. Теперь понятно, почему никто не раздувал скандал с пересечением. Нам было невыгодно, чтобы Иран оказывал поддержку духам в Афганистане. Вот и провели всё как несчастный случай. Бред, но других, наверное, идей не нашлось.

— Пошли. Хватит на сегодня откровений.

Сделав несколько шагов, я остановился на несколько секунд и посмотрел по сторонам.

— Что случилось? — спросил Коля.

— Ничего. Показалось, — ответил я, и мы пошли дальше.

Направились к выходу, но у меня осталось ощущение, что кто-то за нами скрытно наблюдал. И это была не дежурная смена в ангаре.

Несколько лётных смен я наблюдал, как складываются отношения у Олега и Николая. Работали они сообща вполне себе нормально, но не более того. Вечерние посиделки проходили в отсутствии то одного, то другого. Не могли эти двое находиться рядом в неформальной обстановке.

Зато во время вылетов всё было ровно. Особенно запомнился день, когда мы отрабатывали наведение два МиГ-29К на один Су-27К.

Не шла работа с прицелом на 312 м борту. Глючил страшно!

— 1й, не могу настроить режим. Помехи всё заполонили, — докладывал мне Николай, когда нас выводил оператор Як-44 в переднюю полусферу атаки.

Морозов летел в пяти километрах от меня в правом пеленге.

Первый раз у нас вышло полетать вблизи берегов Алжира. Разглядеть прибрежную полосу этой североафриканской страны не получилось. Облачность была очень плотной и многослойной. Кучевые облака со всех сторон, будто взбитые сливки на слоёном торте.

Если б не кучёвка, можно было бы сравнить природу ливийского залива Сидра и алжирского Беджаия.

Пока наша эскадра вышла в так называемую «точку 3» в районе тунисского города Хаммамет, авианосная группа смогла подойти ближе к Гибралтару.

Данный полёт должен был показать возможности работы в группе двух МиГ-29К. По надводным объектам отработали ранее, теперь по воздушной цели. Её роль и выполнял Су-27К с Олегом в кабине.

— Попробуй режим поменять, а потом вернуть в исходное.

Откуда могут быть помехи? Хотя у себя на локаторе я тоже наблюдал посторонние точки, но они не были похожи на ложные цели, которые может создать аппаратура РЭБ американцев.

— Делал. Надо садиться и проверять.

Мой прицел в работу включился. До Су-27К было 50 километров. Он летел с принижением на 2000 метров. Надо бы ещё попробовать протянуть.

— Понял. Давай с этим курсом следуй. Пускай «Тарелочка» даёт целеуказание.

Продолжаем сближаться. На индикаторе лобового стекла уже высвечивается команда «Пуск разрешён». Захват устойчивый, а у Морозова по-прежнему ничего.

— Не работает. Даже охладить прицел успел.

Дальность до Су-27К уже 10 километров. Захват у меня всё ещё устойчивый. Пора уже и заканчивать работу Николаю.

— Давай на посадку, а я доработаю один.

— Понял. «Тарелочка», 322й задание прекратил, набор 8000 и на посадку.

— 322й, понял. Разрешил. Впереди засветку наблюдаю. Не интенсивную.

— Принял. Сделаю доразведку заодно.

Я начал набирать 7000, выполняя отворот.

— 321й, вираж до команды.

— Понял, — ответил я.

Давно не было таких спокойных полётов. Я даже успел посмотреть, как Морозов набирал высоту, протискиваясь между облаками. Но вдруг он резко начал пикировать.

— Это кто?! — прозвучал его громкий голос в эфир.

Я тут же выровнял самолёт, чтобы увидеть, куда же пикирует Коля.

— «Тарелочка», посторонний в нашем районе! — возмущался Коля.

Небольшое молчание в эфире, во время которого я и обнаружил нарушителя. Из облаков показался большого размера самолёт. Столь характерный размах крыла и расположение двигателей я узнаю всегда.

Трёхдвигательный транспортный Макдонел Дуглас ДС-10 лениво отворачивал в сторону, уходя в сторону Гибралтарского пролива. Всё бы ничего, но вдалеке я обнаружил и старых знакомых. Два Ф-111 снизились под облака и взяли курс на север.

— 322й, пропала засветка, — доложил оператор Як-44.

— Я видел, куда она пропала, — ругался Морозов. — 1й, у меня вроде и помеха частично снялась.

— Понял, 2й. 3й, давай тоже на посадку. Заканчиваем наведение, — дал я команду Олегу.

— Принял. Стою в вираже до команды, — спокойно ответил Печка.

Пока заходил на посадку, желание было сделать это быстрее. Ведь в голове появилась мысль, которая так и просится наружу. Давно у меня не случалось такого прозрения!

На стоянке я быстро довёл до инженеров недостатки по вылету и дал указание готовиться к повтору.

— Что, сегодня? Сергеич, пожалей! — умоляюще смотрел на меня инженер по авиационному вооружению.

— Готовим. Скоро работы будет ещё больше.