Авиатор: назад в СССР 14 (СИ)

Костян напомнил, что в следующем году круглая дата — 10 лет, как мы поступили в лётное училище. Не юбилей окончания, но собраться бы стоило. Тем более что Рыжов зовёт к себе в Белогорск. Он там уже и дом себе построил, и ещё детей нарожал.

Отдых был бы очень кстати. Вот только не всегда удавалось не просыпаться в холодном поту. Не прошли бесследно дни в американском заточении.

По возвращении в Циолковск, я совершил несколько поездок в Сокольники на обследование. Пока результаты были хорошие. Никаких отклонений.

Белла Георгиевна требовала ещё и ещё осмотров и анализов, а я уже устал ходить по кабинетам и смотреть в удивлённые лица врачей.

Тем не менее, внеочередное обследование мне нужно было пройти. Катапультирование, множество посадок на палубу, плен и интенсивные полёты требовали, чтобы к организму отнеслись соответствующе.

Массажи, иглоукалывание, сауна, всякие ультразвуки и просто прогулки в парке Сокольники под ручку с женой благотворно повлияли на общее состояние.

Всё же меня загнали на врачебно-лётную комиссию. Врачи были пройдены, анализы сданы, барокамеру отсидел. Оставалось зайти в кабинет председателя и получить вердикт.

В назначенное время я прибыл к кабинету, где доводят результаты освидетельствования.

— Вы сюда? — спросил у меня парень, пришедший на костылях и указывающий на дверь.

— Да. Могу пропустить.

— Я уже никуда не тороплюсь. Отлетался, — тяжело выдохнул парень и сел рядом.

— Катапультирование?

— Оно самое. Второе. После первого решил долго не восстанавливаться. Вот и результат. При повторном где «тонко», там и порвалось. Точнее сломалось, — расстроено произнёс мужчина.

— Вот и я так же. Отдохнул. Теперь в воздух хочу. Два месяца уже не летаю, — сказал я, пролистывая медицинскую книжку.

Парень посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

— Всё бы отдал, чтоб в воздух подняться на МиГе или Сушке. Но думать надо было раньше. Теперь вот быстрее вертолёта мне не дадут пилотировать. Ты бы тоже не торопился. Ещё месяц выдержи, а потом постепенно возвращайся. Небо умеет ждать, — сказал парень и похлопал меня по плечу.

Дверь кабинета открылась. Вышла секретарь ВЛК и позвала меня.

— Спасибо за совет! — поблагодарил я парня и зашёл в кабинет.

Председатель ВЛК сидел во главе стола. По правую руку начальник отделения врачебно-лётной экспертизы и другие врачи. В том числе и Белла Георгиевна.

— Родин Сергей Сергеевич, 1959 года рождения. Лётчик-испытатель. Мы провели вам внеочередное ВЛК. И честно скажу, мнения разделились, — начал говорить председатель.

Его я видел впервые. Доверия его лицо у меня не вызывало. Слишком надменно он смотрел на меня. А в результаты обследований не заглядывал вовсе.

— Моё мнение — вам летать нельзя.

Вот это да! А ведь никаких проблем во время обследования не было.

— А что говорят результаты обследования? — спросил я.

— Вы здесь вопросов не задаёте. Могу отправить вас перепроходить комиссию! — грубо сказал председатель.

Чувствуется негатив с его стороны. К чему бы это?

— В следующий раз ваши болячки, которые мы выявили, вам встанут боком. Принимая во внимание, что вы у нас заслуженный человек и нужны ещё авиации, мы решили на них закрыть глаза.

— Это хорошо, что я заслуженный человек. Могу уточнить, в чём проблема с моим здоровьем? — снова спросил я.

— Нет, не можете! Я хочу увидеть результаты его рентгена. Где он, Белла Георгиевна? — повысил он голос на родственницу моей жены.

Зря он так. Тётя Белла одним взглядом может уделать этого мужичка, который очень нетактично себя ведёт.

Именно так она и посмотрела на него. Председатель немного начал ёрзать на стуле.

— Пожалуйста, Белла Георгиевна. Результаты рентгена товарища Родина.

— Конечно, — и она протянула ему бумаги.

При этом она медленно и картинно переложила ногу на ногу. Потрясающая женщина!

— Но здесь всё хорошо. Как это понимать? — спросил председатель у начальника моего отделения.

— А что вас расстроило? Родин — здоров. Или вы другое ожидали увидеть.

Председатель посмотрел на меня и слегка скривил губу.

— Другое… другое не хотел увидеть. Что ж, тогда по результатам…

Председатель зачитал заготовленный текст и объявил, что я годен к лётной работе без ограничений. Но у меня осадок остался.

— Радуйтесь, что всё так прошло, — бросил мне вслед председатель, когда я выходил из кабинета.

Только я повернулся, чтобы ответить ему, сверкнула глазами Белла Георгиевна. Так и читалось в её взгляде «не кипятись».

— Очень рад. Всего хорошего! — ответил я и вышел из кабинета.

Через несколько минут, меня к себе завела Белла. Даже она выглядела немного растерянно.

— Сергей, это была самая сложная комиссия в моей практике. Мне мужа легче было списывать, — сказал она.

Да уж! Списать Андрея Константиновича Хрекова надо было умудриться.

— В чём проблема? У меня есть косяки?

— В том-то и дело, что нет. Ты здоров. Да, есть искривления, которые у тебя были раньше. После первого катапультирования. Однако они не критичные.

А ведь раньше были! Белла чуть и не списала меня.

— Что теперь?