Авиатор: Назад в СССР 2

— И за какие это заслуги ему такие привилегии? — негодовал один из бойцов.

— Не вашего ума дело. Распоряжение главного врача. Приятного аппетита, Сергей, — поставила передо мной поднос с ужином Саша.

Утром начался настоящий проходной двор в моей палате. С первыми звуками горнов программы «Пионерская зорька» из радиоприёмника начались посещения нашей палаты.

— Как самочувствие, Сергей? — осматривал меня заведующий терапией. — Вы молодец. Про вас хотят статью в газете уже написать.

— Польщён. Может я в училище пойду? Ничего же не болит.

— Три дня. Один уже прошёл, — ответил врач, выходя из палаты.

Следующим посетителем оказался Николаевич. В своей палате я решил не отлёживаться и вышел с ним на улицу, прогуляться во дворе госпиталя.

— Значит, птица попала. А Крутов почему на связь не выходил? — спрашивал Нестеров, когда мы присели на лавку.

— Да... станция у него барахлила! Ему было не до связи в тот момент. Манёвр строил, — соврал я, но Петра Николаевича это не убедило.

— Сказочник! К тебе всё равно придут с расспросами. Комиссия всё поднимет, и проблемы с сердцем генералу уже не скрыть.

Дело говорит, майор. Похоже, придётся всё рассказывать, как было. Николаевичу можно довериться в этом вопросе. Авось, вдвоём и придумаем, что говорить комиссии.

Весь мой рассказ не занял и десяти минут. Нестерова интересовал порядок действий и что я докладывал руководителю полётами.

— Действовал ты верно. Всё, как в Инструкции лётчику Л-29. Одно только могут предъявить — не доложил об ухудшении состояния инструктора.

— По переговорам экипажа могут не вычислить. Там только моя фраза, что нужно медслужбу предупредить. А Крутов что скажет, как думаете? — спросил я, взглянув по сторонам. Хотя, кому надо подслушивать наш разговор. Во дворе гуляет один пациент на костылях со своей спутницей. Им сейчас явно не до нашего расследования.

— Он давал тебе указание на запрос внеочередной посадки?

Я прокрутил в голове все короткие фразы, сказанные генералом в полёте. Он практически ничего и не говорил.

— Крутов сказал, чтобы я летел и садился, как положено. Могут как-то двояко это расценить?

— Нет. Главный козырь, что ты посадил машину без серьёзных последствий. Жалобы колхозников не в счёт, — улыбнулся Нестеров, протягивая мне пачку сигарет. — Всё ещё не хочешь курить?

— Нет, спасибо.

— Я после первой командировки закурил. Такого насмотрелся. Аннанские горы до сих пор снятся. Говорят, твой отец был там? — спросил Николаевич. Видимо, Нестеров тоже был во Вьетнаме, но не пересекался с Родиным-старшим.

— От меня скрывают подобную информацию. Не пойму почему. А вы там сколько были?

— Много будешь знать, скоро состаришься, Родин, — сказал Нестеров и отвернул голову в сторону. — Так, марш в палату. Меня сейчас будут казнить. Расскажешь кому, отправлю в наряд по столовой в выходной день.

Только не туда! Наряд в это царство жира и кричащих фурий в белых колпаках худшее, что можно придумать из наказаний.

А к моему инструктору, уверенной походкой от бедра, шла та самая старшая медсестра Ирина. Шикарная девушка средних лет под стать бравому красавцу Николаевичу.

— Сколько можно летать? Я жду, волнуюсь, а ты вечно где-то! — ругалась Ирина на Николаевича.

— Ирочка, солнышко! Ну, служба у меня. Пойми...

— Ты мне про службу не рассказывай. В Забайкалье служба, я к тебе туда приехала. В испытателях тоже служил Родине. Теперь здесь...

Окончание разговора дослушивать не стал и заспешил в палату, где меня уже ждал сюрприз и не самый приятный. Три офицера с накинутыми на плечи халатами и большими чёрными портфелями теснились на кровати в ожидании моего прихода. Они были мне совершенно не знакомы.

— Курсант Родин нам необходимо задать вам вопросы, взять с вас объяснительную и выяснить всё, что происходило вчера на полётах, — сказал первый из них. Халат съехал, и я смог увидеть погоны подполковника.

— Для начала, кто вы и почему я должен давать объяснительную, — спросил я, останавливаясь у своей кровати.

— Мы из комиссии по расследованию авиационного инцидента. Присаживайтесь, в ногах правды нет, — сказал подполковник и достал большую альбомную тетрадь.

— Правды действительно нет. Здесь должны быть представители моей части. Без них я не могу отвечать.

— Ну, мы же можем это опустить? — вклинился в разговор другой офицер, выглядевший гораздо моложе.

— Нет. Тем более, что здесь госпиталь, а мне предписан постельный режим, — ответил я, дверь за спиной открылась и вошла медсестра Саша.

— Ага, Родин! Немедленно в постель. Почему ходите? — наехала она на меня. Вовремя симпатяжка зашла! Эх, в любой другой бы ситуации закадрил бы, но Женечка у меня есть. Любимая!

— Мы из комиссии, девушка. Нам предписано...

— Писано, предписано. Как выпишут, тогда и допрашивайте. Вас уже выгнали с реанимации, вы к начальнику училища хотели попасть. А здесь тоже люди лежат. В установленные часы и по разрешению лечащего врача. А если у него сейчас проблемы возникнут...

— Всё, всё уходим. Родин, мы ещё вернёмся, — сказал подполковник, и всё трио вышло из палаты.