Авиатор: Назад в СССР 2

— Я вам давно свою позицию по данному вопросу озвучивал. По дисциплине — в отстающих, по хозяйственной и общественной деятельности — там же. Удивляет, как ваша эскадрилья по лётным показателям в лидерах, — сказал Граблин.

— Предлагаю выслушать командиров звеньев, — сказал Ребров.

Ой, зря вы это предложили! Валентиныч сейчас наговорит ерунды, если не ахинеи какой-нибудь.

Командир первого и второго звена обозначили основные проблемы в обучении, и предложил для поддержания дисциплины заняться физической подготовкой.

— Судя по докладам, не всё так плохо в третьей «пьющей». Командира третьего звена ещё не слушали. Роман Валентиныч? — позвал Новикова Добров.

— Я, товарищ полковник, — ответил он, медленно поднимаясь со своего места. Его стол находился как раз рядом с командованием.

— Ваши предложения? Озвучите нам?

Новиков взял паузу, после чего медленно сделал шаг в проход. Всё так же непринуждённо задвинул за собой стул и выпрямился в струнку. Чётко, но без лишнего шума сделал три шага вперёд, выйдя к доске, и развернулся лицом ко всем сидящим в классе. Роман Валентинович был невозмутим, как кремлёвский курсант. Ни одной эмоции на лице.

— Разрешите... ещё подготовиться, товарищ командир? — тихо произнёс Новиков, и народ не мог сдержать улыбок и мелких смешков. Сам Добров с Граблиным и Ребровым не остались равнодушными.

— Валентиныч, сядь ты уже на место. Свободны, — махнул рукой командир полка и вышел вместе с Граблиным в коридор.

После нескольких минут указаний от Реброва, мы начали расходиться по своим кабинетам. Нестерова снова перехватил Граблин. За крайние дни они много общаются. Теперь же к ним прибавился ещё и Ребров.

— О чём разговаривают, как думаешь? — спросил у меня Макс.

— Вряд ли о хоккее или об итогах съезда ВЛКСМ, — ответил я.

Освещался очередной съезд этой организации по полной. В «Комсомольской правде» три четверти всего материала были посвящены тезисам и выступлениям делегатов. Радио и телевидение трубило об этом при каждом удобном случае. Возможно, там какие-то важные решения были приняты, но в суть я не вникал.

— Чего столпились в коридоре? — спросил у нас Николаевич, когда мы ждали его возле нашего класса подготовки.

— Как у вас прошла беседа с Граблиным? — спросил я.

— Продуктивно. С какой целью интересуетесь? — усмехнулся Николаевич.

— Раньше «в контрах» были с ним, а сейчас вроде трубку мира выкуриваете. Радуемся, — сказал я. — Что-то вам предложил, если вы так сдержанно радуетесь?

— Родин, ты случайно не конторский? Ничего от тебя не утаишь, — похлопал он меня по плечу.

— Вот видите, сами и признались.

— Так что предложили? — спросил Максим.

— Граблин переводится в Москву на Чкаловский. Будет сдвижка. Вот он мне и предложил должность заместителя командира нашей эскадрильи.

Глава 24

На нашем обычном месте, которое мы использовали для подготовки к полётам, сегодня было не до изучения порядка выполнения заданий завтрашней смены.

Добров уже погрозил нам кулаком из окна своего кабинета, когда Рыжов слишком громко смеялся над какой-то шуткой Нестерова. Геннадий Павлович всегда прощал Николаевичу его методы обучения. Результат мужик даёт, а значит не надо ломать, что работает.

— Это ж круто! — восклицал Артём. — Ребров может на место Граблина пойдёт?

— Нет. Он говорит, что тогда весь полк «пьющий» будет. У него так всю жизнь, — отвечал Нестеров.

— Как это всю жизнь? Он же вроде сам не употребляет? — спросил Костя.

— Было когда-то. В училище, говорят, так здорово влетел по пьянке, что перекрыло его по полной. Теперь не пьёт совсем.

— Зато вокруг все на стакан любят присесть, — заметил я.

— Такая у него судьба. Первая группа курсантов, которую он «вывез» вскоре была почти в полном составе отчислена за пьянку. Когда Вольфрамыч был командиром звена, одного из инструкторов уволили из армии по диагнозу «Алкоголизм». Дальше, что было, сами знаете.

— Значит, Гелий Вольфрамович притягивает алкоголиков, хотите сказать? — спросил я, раскачиваясь на гимнастическом колесе.

— Да, тяжело мужику, но он командир. Помните тот случай с парнем вашим на первом курсе, который со Швабриным в один день попался пьяным... — начал рассказывать Нестеров.

Оказалось, что даже в том случае Ребров пытался отстоять курсанта Фомичёва. Граблин настоял, чтобы отправить его на центральную базу для отчисления. И ведь тогда на построении не стал Вольфрамович с себя вину снимать и говорить, что это командование полка приняло такое решение.

— А Фомич восстановился. На первом курсе сейчас. В Антайске летает, — рассказывал Макс, висев вниз головой на турнике.

— Не свались, Курков, — предостерёг его Нестеров. — Кстати, тебя Максим, психолог училищный вызывала к себе. Сегодня пойдёшь после обеда. Указание Реброва.

Макс не удержался на перекладине, и полетел вниз. Повезло, что успел вовремя перевернуться. Касание земли было болезненным.

— Макс, живой? — первым подоспел я.

— Ага. Сглазили, Петр Николаевич, — негодовал Курков.

— Ты как-то странно отреагировал на эту новость. У тебя нет проблем с Майоровой? Девушка она хорошая...