Авиатор: назад в СССР 3 (СИ)

Отклонив ручку управления самолётом в нужное положение, борт перешёл на пикирование. Скорость начала расти. Сейчас мы потеряем где-то 1500 метров высоты. Ручку полностью от себя давать нельзя, поскольку тогда свалимся в крутой штопор или перевёрнутую спираль.

— Органы управления нейтрально, — доложил я, выравнивая педали и ручку управления.

Сейчас должен быть один виток, а через 3-5 секунд самолёт прекратит вращение и перейдёт в горизонтальный полёт.

Да только что-то не так...

— Спокойно. Не паникуй. Сам пробуй, — сохранял спокойствие Швабрин.

Высота тем временем уже 4000 метров. На 2000 надо будет прыгать. Запаздывание пошло уже на 10 секунд и два витка. Рули направления установил по штопору, то есть в правую сторону.

Контроль высоты... Контроль высоты... Раз, два и отклоняю педали в противоположную сторону. Снова считаю до двух, и ручку управления в положение «слегка от себя».

Высота, высота… Ух, вывел!

— Сильно вспотел? — спросил Швабрин.

— В парилке так не потел, — ответил я. — А чего не взяли управление?

— Да уже хотел было взяться, но ты сам справился. РП еще несколько раз тебя запрашивал, а ты не отвечал.

— 880й, высота ваша?! — кричал в эфир руководитель полётами.

— Вот опять он. Можешь запросить заход сходу. У нас топлива не очень много, — сказал Швабрин.

— 880й, высота 2300, задание закончил. Разрешите сходу, остаток 900.

— 880й, разрешил. Ко второму 600. Борт порядок?

— Сопка, это 814й, борт порядок. Отрабатывали сваливание.

— 814й, понял, — ответил руководитель полётами.

И вроде всё хорошо закончилось, но для одного человека было делом принципа сказать нам пару слов.

— 814й, ответь 801му, — в эфире прозвучал вкрадчивый голос Реброва, который тоже выполнял полёт в эти минуты.

— Ответил, 814й, — смирительным тоном произнёс Швабрин, ожидая короткий нагоняй от командира.

— После посадки в кабинет.

Глава 24

Дожидаться Реброва нам пришлось долго. По пути в свой кабинет, он уже в коридоре успел навтыкать паре моих товарищей за технику пилотирования, которая после перерыва, само собой, была не в лучшем состоянии.

— Мягче, мягче на посадке. На кой ты этот рычаг туда-сюда дёргаешь? — спрашивал он у Васи Басолбасова.

— Скорость подбирал на посадке...

— Ты так женщину будешь себе подбирать Бас... Бал... Вася, короче. В следующий раз опять со мной полетишь. Будем исправлять, понял? Свободен.

— А мне разрешите идти? — спросил стоящий рядом с Басолбасовым Артём.

— Рыжов, ты... Вася свободен. Нечего подслушивать, — шикнул Ребров. — Артём, я всё понимаю. Жену не отпустили с госпиталя? Ты чего сонный такой?

— Звонит по ночам. Не могу же я не ответить...

— Это ты молодец, что о жене беспокоишься. Только надо бы её предупредить, что у тебя предполётный режим, который нужно соблюдать. Желательно в кровати и во сне. Понял?

— Так точно.

— Чисто, из мужского любопытства, вчера, о чём вы разговаривали? — спросил Ребров, подойдя ближе к Артёму. — Что ещё можно было не обсудить?

— Не поверите — она борща захотела, истерику подняла на всё отделение, слёзы, раз десять развелась со мной и столько же сошлась снова.

Даже мы не смогли сдержать смешков, что не осталось не замеченным Ребровым.

— Щас и до вас доберусь, голуби облезлые! — бросил нам Гелий Вольфрамович. — Ну, ты уж Артём держись. И с тещей поговори, что ли. Может как-то повлияет на Светлану. Беги, сынок, — хлопнул он Тёмыча по плечу, отправляя его по направлению к выходу.

— Товарищ подполковник... — принялся докладывать Швабрин, делая шаг навстречу комэска.

— За мной в кабинет, — прорычал Ребров.

Давно мне приходилось бывать на рабочем месте Вольфрамовича. Мало что поменялось, за исключением появления маленького телевизора на небольшой подножке, вещающего какой-то новостной сюжет.

— «Вот так наши военные оказывают помощь в восстановлении мирной жизни трудового афганского народа. Фарид Мулюков из Демократической Республики Афганистан специально для «Сегодня в мире», — вещал корреспондент с черно-белого экрана.

— «Шилялис» приобрели? — спросил Иван Федорович.

— С дачи забрал. Новости пытаюсь отслеживать, — сказал Ребров, пройдя мимо говорящего ящика, убавляя звук до минимума и присаживаясь на своё место.

— Что-то показывают? — спросил Швабрин.

— Чего они там покажут. Мы, пока ещё, официально не воюем, но операции проводим. Ничего, скоро закончится. Может, не успеют наши орлята там отметиться, — кивнул Вольфрамович в мою сторону, положив на стол свой шлем ЗШ-3М. — Да и хорошо, если так и будет. Ладно, чего я вас вызвал, то...

— Не могу знать, товарищ подполковник, — сказал Швабрин.

— А я знаю, Иван Фёдорович. Тебе жить надоело? Ты почему не взялся за управление сразу?

— Всё контролировалось, командир.

— Контролировал он! Видел я со стороны, как вы с Родиным крутились. Я уже кнопку выхода в эфир нажал, готовясь кричать «Прыжок». О себе не думаешь, то хоть о желторотике подумай, — ругался Ребров, доставая из пачки «Союз-Апполон» сигарету. — Угощайся, — бросил он эту синюю коробочку Швабрину, которую тот поймал с лёгкостью.