Авиатор: назад в СССР 4 (СИ)

— Смотри, всё как в инструкции. «Главный» включать только на боевом курсе, — инструктировал он меня у самолёта, пока мы ждали командира.

Валерия Алексеевича срочно вызвали на командный пункт сразу после предполётных указаний. Обычно, ничего хорошего в этом нет. Что-то намечается, но Томин не распространялся среди своих замов и командиров эскадрилий.

— Как думаете, Иван Гаврилович, намечается работа у нас?

— Ты про вызовы на КП? — переспросил комэска, на что я утвердительно кивнул. — В прошлом году было хуже. То летим, то не летим. То летим в одно место, то в другое. Качели были ужасные.

— Задачи могут меняться постоянно.

— Согласен, — Буянов внимательно посмотрел на меня, будто собирался что-то важное сказать. — Я тебя, наверное, расстрою, но пока не рискну тебя взять с собой на задание.

— Не доверяете? — поинтересовался я.

— Мал ты ещё. Схватываешь быстро, но мал.

— А Барсов значит зрел?

— Ты не дерзи мне тут. На твой век ещё хватит войны, — сказал Буянов, выглянув в направлении здания высотного снаряжения, откуда доносился звук двигателя УАЗика. — Вон, едет Алексеевич. Лезь, давай в кабину.

Глава 26

Расстроил меня таким подходом Гаврилович. Хоть я и знаю великую мудрость, что на войну не просятся. Да только от неё никто и не бегает. С одной стороны, прав Иван Гаврилович. Сначала нужно мне подготовиться, налетать определённое время и пройти программу подготовки.

С другой, стремление показать себя в деле у меня просто запредельное. Для чего тогда столько лет подготовки в училище? Да и зря я, что ли совершал вынужденный переезд из одного тела в другое?

Томин после короткого разговора с Буяновым, забрался на своё место в заднюю кабину. Первым делом он проверил со мной связь, уточнил моё состояние и готовность.

— Так, ребя, делай всё, как и всегда. Я тебе оценку здесь не ставлю, — говорил командир по внутренней связи, пока мы выполняли процедуру запуска. — Но не забывай, что у нас два «огурца» под крылом. Сколько это взрывчатого вещества?

— Почти 200 килограмм, товарищ командир.

— Вот именно. Твоя задача сейчас — попасть в полигон и не попасть кому-нибудь по голове. Понял? — спросил он, произнеся вопрос на знакомом мне наречии Ближнего Востока.

— Вы знаете дари? — спросил я, проверяя органы управления и параметры силовой установки.

— Стараюсь познать язык нашего врага. В Афгане большая часть разговаривает на пушту и дари. Многие духи знают русский, — рассказывал командир. — Есть на запуске проблемы? — спросил он.

— Никак нет. Запрашиваем руление?

— Давай.

За время полётов в Осмоне я заметил, что при движении, как по земле, так и в воздухе, командиру никто не делает поблажек. Наверняка, Томин сам организовал так службу. Оно и правильно. В воздухе приоритеты обозначены в документах. Должность командира привилегий не даёт.

На полигон лететь всего ничего. Вот и я сразу после взлёта взял курс к третьему развороту круга полётов для применения бомб.

— Точка, 117й, добрый день. К вам для работы по 12 мишени, — вышел я на связь с руководителем полётов на полигоне.

— Вас понял, 117й. И вам доброго дня. Рассчитывайте к первому и по кругу для тактического захода.

В предыдущих полётах я достаточно пристрелялся, чтобы не выписывать лишние круги над мишенным полем. Погода хорошая, ветра почти нет, видимость и контрастность цели прекрасная. Вполне можно и не занимать лишний раз воздушное пространство.

— Готов сходу выполнить первый боевым, — сказал я в эфир.

— Вас понял. Рассчитывайте к третьему, заход боевым по 12-й мишени.

Пока я включал прицел, Валерий Алексеевич в задней кабине не забыл упомянуть, что я слегка усложнил своё задание.

— Настолько уверен в своих силах, что попадёшь с первого захода? — запросил он по внутренней связи.

— Так точно. Все расчёты есть, цель наблюдаю, готов работать.

— А я и посмотрю на тебя. Право на ошибку у тебя ещё есть, ребя.

Интересное у командира присказка «ребя». Невольно напоминает Голубева, у которого я частенько обзывался «мой юный друг».

За несколько секунд до третьего разворота, я начал вводить параметры в прицел и не упускать из виду цель. Работать нужно будет с пикирования, а высота ввода будет порядка 2000 метров.

— Точка, 117й, занимаю 2000, скорость 700, подхожу к третьему.

— 117й, третий по готовности, — разрешил мне выполнение разворота руководитель полётами на полигоне.

И снова начинаю потеть. Пару минут назад я был полностью уверен, что могу сходу залепить по мишени ФАБиной. А вот теперь, когда ещё нужно прицелиться, выдерживать скорость, правильно и вовремя ввести самолёт в пикирование… короче дел куча! Так промахнуться можно и мимо полигона.

Я немного поправился в кресле, чтобы сидеть как можно ровнее. На высотомере проконтролировал необходимую высоту, а на шкале прицела величину упреждения. Вроде всё хорошо, но как обычно что-нибудь, да забудешь.

— Точка, 117й, разворот на боевой, «главный» включил, — доложил я, включая тумблер «Тактический сброс».

— 117й, понял.

В кабине загорелась красная лампа «Взрыв», поддалось питание на кнопку РС на ручку управления самолётом.