Авиатор: назад в СССР 5 (СИ)

Пара пулемётов ДШК или расчётов ПЗРК на расположенных рядом друг с другом вершинах и нам практически будет невозможно уйти от попадания.

И вот край глаза выхватил среди каменных скал небольшую вспышку и белый дым.

— Пуск справа! Справа! — крикнул я в эфир, и дёрнул ручку на себя, выполняя при этом отстрел ловушек.

— 907й, вверх, вверх.

— Ловушки… зараза!

«Борт 3–4, пожар левого двигателя», — прозвучала в эфире так называемая РИТА или речевой информатор, дающий понять лётчику, что у него отказало.

В эфире началось что-то непонятное. Буянов дал команду убрать с вершины пулемёты. Какие ещё пулемёты?

Выполнив переворот, я высмотрел на вершинах стреляющих духов, которые четко метились в штурмовики.

— Работаю по восточному склону, — сказал я и начал пикировать на цель.

Ручку управления отклонил от себя, держа в прицеле небольшое серое пятно. Пулемётные очереди сыпались в сторону уходящих в набор высоты штурмовиков.

— Пуск! Сзади! — кричал в эфир Буянов, проносясь надо мной. Духи основательно решили отработать по Су-25 м.

Волнительно, когда над тобой так проносится истребитель, а где-то сзади стартанула ещё одна ракета.

— Ушла! Ушла! — крикнул один из «грачей».

Всё вокруг вращается, стреляет, в ушах постоянные крики, что кто-то пустил, а кто-то ушёл.

Цель уже передо мной, колпачок кнопки РС открыт. Ещё немного и… пуск. Выхожу в правую сторону с разворотом на петле. Меня сильно придавило к креслу, а маска буквально приросла к лицу. Не отлепить!

Парней оставлять одних нельзя. У них очень незавидное положение — прикрыться нечем, двигатель у одного подбит, боекомплекта нет.

— Эмм… высветилась сигнализация, — легко и непринуждённо сказал 907й.

— Наблюдаю. Дымишь, — ответил ему напарник.

Я вновь вышел сзади штурмовиков и осмотрел их. У одного и, правда, тянулся черный дым из правого двигателя. Машина шла ровно, но глянув на указатель скорости, я понял, что быстрее 400 км/ч он не полетит.

— 908й, я 907й, что с ловушками?

— Не работают. Кнопку жму, программу ставлю, а ни фига не срабатывают!

И снова белый дымок справа. Вспышка и очередной пуск! Справа склоны, слева Су-25е. Можно уйти вверх и спастись, но 907й не уйдёт, да и прикрыться нечем ему.

Ручка чуть на себя, обороты чуть убрал, и резко переложил самолёт в левую сторону. Начал выполнять «бочку». Большую «бочку»! Отстреливаемые при этом ловушки, окружали вокруг «грачей». Парочка даже приняли на себя ракеты. А у меня перед глазами были ошарашенные лица пилотов «грачей», смотрящих на меня снизу.

— Ого!

— Тихо! Тихо!

— Отставить 412й!

Сделал я так один переворот вокруг Су-25х. И второй, и третий. Только когда закончились у меня ловушки, а Буянов отработал по позиции ПЗРК, я закончил выполнять свои трюки. Выровняв самолёт, я смог ощутить весь адреналин. Сердце вот-вот должно было выскочить, а кислорода, поступающего из маски не хватало, чтобы продышаться.

— Выхожу вперед, 412й, — сказал комэска, и показался слева от меня.

В его голосе звучало определённое недовольство. Придётся выслушать от Гавриловича после посадки.

Аэродром же продолжал работать по-своему. Тут в пору и команду технической помощи подогнать Су-25 м, и пожарных машин нагнать. Да только ничего такого не было. Сели штурмовики незаметно и быстро освободили по одной из рулёжек в сторону своих ангаров.

Несмотря на ужасную жару, вылезать из кабины я не торопился. В голове прокрутил весь свой опасный манёвр, который, возможно был лишним в тот момент. Ведь рядом скалы, склоны и напороться на них было очень легко. Вновь повезло мне! Так бы мне с Ольгой попёрло, а то постоянно всё через…

— Жопа, Сергеич? — спросил техник Дубок, вынимая меня из кабины своими мощными ручищами.

— Жарко. Даже в полёте жарко.

— Смотрю, пострелять пришлось? И «асошки» все потратил, верно?

— Ага. А ещё пару килограмм скинул и чуть штаны не загадил, — улыбнулся я, расстёгивая крепление планшета и подвесную систему.

Сзади я уже слышал томное дыхание Буянова, готового меня разорвать.

— Родин, ты… — начал он тыкать в меня пальцем, но слов сразу не нашёл. — Какого хрена ты творишь, Серёжа? Вошёл бы в гору, а потом собирай тебя по всему ущелью!

— Товарищ подполковник, там ситуация…

— Кастрация, твою мать! Я сказал тебе отставить, а ты продолжил крутить. В себя поверил, мальчик?

Мда, ожидал я нагоняй, но не такой эмоциональный. Буянов продолжал меня полоскать всеми, что у него есть в арсенале, выражениями. Гаврилович был уже красный и мокрый от пота, но процесс воспитания не прерывал. А потом просто замолчал и закурил.

— Вы всё сказали? — спросил я у комэски, когда пауза затянулась на пару минут.

— Нет ещё, — ответил он, затушив сигарету, которую только начал курить. — Бесстрашный ты человек, Родин. Будто не первый раз живёшь и у тебя ещё в запасе несколько жизней.

Хороший намёк со стороны Буянова на моё путешествие во времени. Может действительно, мне ещё пару жизней небесная канцелярия выпишет потом?

— Иван Гаврилович, я риски осознавал. Наверное.