Авиаторы об авиации

Иногда эмоции героя книги представляются на первый взгляд неожиданными. Ничего не поделаешь: жизнь сложнее схемы. «По литературе» конструктор обязан непрерывно мечтать о создании новой, совершенно новой машины — вроде того, как актеру положено мечтать о новой роли, иначе он как бы не настоящий актер, а ремесленник. И вдруг выясняется, что — в полное нарушение этой красивой концепции — наши военные конструкторы, а в их числе и Лавочкин, видели во время войны в создании совершенно новой машины вынужденное и даже, более того, огорчительное следствие того, что частными улучшениями серийной, освоенной в производстве и эксплуатации машины больше не проживешь, не дотянешь до уровня, диктуемого жестокой конкуренцией войны, хотя — видит бог — это было бы прекрасно! Оказывается, «новое ради нового» — из беллетристики... Но обнаружить такое, скользя по поверхности, невозможно.

Подобных открытий в книге «Фронт идет через КБ» немало. А от них идут и открытия в более тонкой области эмоций, воззрений, жизненных позиций героя. Читатель не ставится перед необходимостью верить автору на слово. Он видит перед собой многоплановый, написанный без намека на схематизацию портрет Семена Алексеевича Лавочкина — и проникается не только глубоким уважением к заслугам этого замечательного человека, но и очень личной симпатией к нему. Наверное, это те самые чувства, которые продолжают жить в душах всех пятидесяти четырех «друзей, коллег и сотрудников» Лавочкина, поделившихся с автором книги своими воспоминаниями. И в душе Алексея Ивановича Шахурина — народного комиссара, руководившего авиационной промышленностью нашей страны в течение всей войны, — им написано предисловие к книге. И конечно же в душе автора книги — М. С. Арлазорова.

В книге рассказана не просто биография Лавочкина, написанная по надежно апробированной канве: родился — учился — женился — открыл закон (следует название закона) или изобрел машину (следует название машины) — дружил и общался с... (следует перечисление именитых современников) — умер... Арлазорову удалось гораздо большее — рассказать творческую биографию конструктора. Биографию, многие страницы которой, наверное, приложимы и к лучшим из его коллег.

Раскрытие процесса творчества! Наверное, это одна из самых трудных задач, которые может поставить перед собой писатель. И едва ли не самая серьезная или, во всяком случае, самая реальная опасность, подстерегающая его на этом пути, — поверхностность, неумение (или нежелание) копнуть чуть поглубже первого же обнаружившегося «конфликта». Археологи знают: наиболее интересное в их раскопках редко обнаруживается в первом, самом верхнем слое снятого грунта. Ограничиться этим слоем, перестать копать дальше — означало бы обокрасть и себя, и свою науку. К сожалению, при описании процесса технического творчества такое порой случается.

Арлазоров этой опасности избежал. Он копает глубоко.

* * *

«Фронт идет через КБ» написана динамично, интересно, хорошим языком. Может быть, лучше было бы автору проявить чуть большую экономию в использовании превосходных степеней. Илья Эренбург заметил как-то, что слова «я тебя люблю» звучат сильнее, чем «я тебя очень люблю». Так и встречающиеся в книге влюбленные в авиацию инженеры или замечательные испытатели от снятия котурн, наверное, только выиграли бы. И название главы — кстати, самой по себе очень интересной и хорошо написанной — «Враг сбрасывает маску» кажется заимствованным в каком-нибудь детективе... Но, разумеется, не эти частности определяют общее впечатление от книги Арлазорова.

И последнее. Я уже говорил в этой книжке про неоднократно возникавшие споры о допустимой степени отхода от фактической основы в произведениях художественно-документального жанра.

Одни участники этих споров утверждают не только допустимость, но даже прямую необходимость свободного домысла, авторской фантазии, вольной модификации фактов в соответствии с замыслом произведения. Иначе, говорят они, исчезнет элемент художественности и останутся сухие факты, нанизанные на скучную нить хронологии.

Другая точка зрения сводится к тому, что история не простит литераторам, назвавшим свои произведения документальными, неуважительного обращения с фактами. Если же речь в этих произведениях идет о конкретных — живущих или живших — людях, то не простит этого и элементарная этика. Автор волен выбирать факты, группировать, комментировать их так, как диктует ему вкус и замысел художника, но с самими фактами обязан обращаться безукоризненно строго. Или — не называть свою работу документальной! Не вводить в заблуждение читателя, который, особенно в последние годы, склонен придавать большое значение подлинности того, о чем читает.