Авиация и космонавтика 1994 02

моими глазами и землей встала непроницаемая преграда в виде нашей «яблочной баржи». Я высунулся за борт, но разрыва не увидел, а лишь услышал его. Тогда я замахал Цеймеру, чтобы он положил машину в вираж, забыв при этом, что наш «большой» аэроплан на самом деле не так уж велик, а винты вращаются слишком близко к фюзеляжу. Неожиданно я почувствовал боль и с удивлением обнаружил, что мой мизинец окровавлен. Получив таким комическим способом свое первое ранение, я быстро освободил наш самолет от остальных бомб, и мы полетели на базу. После этого случая моя любовь к большим аэропланам сильно уменьшилась. Я должен был неделю сидеть на земле и лечить палец, но зато могу с полным правом сказать, что я был ранен на войне.

Мой первый бой в воздухе

И я, и Цеймер сильно страдали из-за того, что у нас не было еще ни одного воздушного боя. Каждый день мы летали по 5-6 часов и ни разу даже не увидели ни одного английского аппарата. Один только титул нашего Grossflugzeug не позволял нам сомневаться, что для любого вражеского аэроплана встреча с нами станет роковой. И вот в одно прекрасное утро, взлетев, мы обнаружили беспечный «Фарман», ведущий воздушную разведку. Цеймер тут же направился к нему, а я приготовился стрелять. Мне было интересно, что произойдет дальше, ведь я имел о воздушном бое смутное представление.

Прежде чем я смог сориентироваться, наши аппараты бросились друг на друга. Я успел выпустить от силы четыре пули и потерял неприятеля из виду. Тот повис у нас на хвосте и принялся «поливать» пулеметным огнем. Я не мог отвечать ему. У меня не было чувства опасности, так как я не имел представления, во что может вылиться результат нашего боя. Мы долго кружились, как на карусели, после чего англичанин, к величайшему нашему разочарованию, развернулся и полетел прочь.

Мы вернулись домой в прескверном расположении духа. Цеймер ругал меня за плохую стрельбу, а я его - за то, что он не дал мне стрелять.

Осмотрев наш аппарат, мы обнаружили в нем солидное число пробоин.

В тот же день мы еще раз вылетали на охоту, но безуспешно. Я чувствовал себя скверно: мне казалось раньше, что одной-двух пуль достаточно, чтобы сбить аэроплан. Теперь же я думал, что совсем наоборот, пулемет - вообще не оружие против аэроплана, и сколько по нему не стреляй, не собьешь.

Между тем в храбрости у нас не было недостатка: Цеймер был прекрасный пилот, а я неплохой стрелок. Просто перед нами стояла задача, которая актуальна для многих и сейчас,- нам нужно было научиться сбивать врага. В конце концов, летное дело должно быть изучено в совершенстве.

Сражение в Шампани

Из Остенде нас перебросили в Шампань, где начиналось большое сражение. Мы скоро убедились, что наш «сундук» был вместительным аэропланом, но ему никогда не суждено было стать хорошей боевой машиной.

Однажды я полетел на задание с Остеротом на машине, которая' была меньше нашей «яблочной баржи». В трех милях за линией фронта мы заметили двухместный «Фарман» и решили обстрелять его. Остерот ловко пристроился к нему сбоку, так чтобы я смог стрелять. Я хорошо прицелился и стал обстреливать врага. Тот, видимо, нас сначала не заметил и стал отвечать, лишь когда у меня вышла задержка с пулеметом. Впервые я наблюдал неприятельский аэроплан так близко. Я истратил свой боекомплект в 100 патронов и не поверил своим глазам, когда заметил, что вражеская машина спиралью уходит к земле. «Фарман» упал в воронку и задрал хвост к небу. По карте, он упал в трех милях за фронтом, т. е. был сбит на неприятельской территории, а в то время такие победы не засчитывались. Иначе, к моей чести, у меня было бы на один сбитый аэроплан больше. Я был очень горд своим первым успехом, в конце концов, нет дела, верят или нет.

Как я встретил Бельке

Друг мой Цеймер получил истребитель - моноплан «Фоккер», и я остался один. Битва в Шампани свирепствовала, французские летчики начали интенсивно летать. Нам приказали образовать боевой отряд и погрузиться на поезд 1 октября 1915 г.

Моим соседом оказался неприметный лейтенант, про которого я знал, что на его счету уже четыре сбитых аэроплана и что его имя упоминалось в донесениях. Мне было неловко, что за это время я не имел ни одной подтвержденной победы. Я поинтересовался у него, как ему это удается. Он отвечал, что подходит близко к врагу, хорошо прицеливается и - враг падает. Я сказал, что делаю то же самое, не понимая, что разница между нами состоит в том, что он летает на «Фоккере», а я - на «воздушной барже».

Я загорелся узнать у этого человека секреты его мастерства. Мы много общались, и, наконец, я решил, что мне надо научиться летать на «Фоккере».

Теперь моим единственным желанием стало самому научиться управлять аэропланом. По счастью, вскоре я получил шанс брать уроки пилотажа на старом «сундуке» в Шампани. Я занялся тренировками как следует и после двадцати пяти тренировочных полетов был готов к экзамену - первому самостоятельному полету.

Мой первый самостоятельный полет. 10 октября 1915 г.