Авиация и космонавтика 1994 02

Уже на заре авиации приходилось сталкиваться при выборе названий с политическими моментами. Когда Игорь Сикорский назвал свой первый большой аэроплан «Гранд», сразу начались рассуждения о том, что негоже русским называть свои самолеты иностранными именами. После нескольких толкований типа «Гранд-Балтийский», «Большой Балтийский» название самолету вообще сменили на «Русский Витязь» (рис. 1). Жизнь у «Витязя», впрочем, не задалась. 11 сентября 1913 г. с самолета, управляемого летчиком Габер-Влын-ским, сорвался двигатель и разбил гиганту коробку крыльев. Восстановлением заниматься не стали.

Следующий самолет подобного типа Сикорский называет по имени сказочного героя русского эпоса - «Илья Муромец». И, надо сказать, весьма удачно, ибо этот аппарат и по сей день является ' предметом национальной гордости, а имя это богатырское «сидит на нем без единой складочки».

А вообще, названия не особенно занимали тогда конструкторов. Назовут, скажем, «аэроплан Ко-роткевича» или «моноплан-тандем Ермолаева», и ладно. Ну а уж если конструктор плодовит, тогда он начинал свои аппараты нумеровать, ставя номер после полной фамилии или после первой ее буквы. «Касьяненко № 5», например, или Сикорский «С-6». Было так, впрочем, везде - что в России, что за границей. Иногда самолеты назывались по заводу, их выпускающему, - «Дукс» или по имени владельца этого завода - «Меллер». Особенно удачно в таких случаях получалось, если владелец завода имел «воздушную» фамилию, как, скажем, Лебедев. Самолеты завода Лебедева так и назывались - «Лебедь». Красиво! Как знать, если бы Ленин не решился в 1920 г. захватить Крым, может быть, так и продолжал бы Симферопольский завод собирать «Лебедей» (рис. 2). И летали бы мы к Черному морю на, скажем, «Лебеде-154».

Приехавший в Россию итальянский конструктор Франческо Моска построил во время империалистической войны неплохие самолеты, применявшиеся на фронте как разведчики и истребители. На аэродромах эти самолеты называли «Моска» (рис. 3). Однако в документах они обозначались как МБ - «Моска - Быстрицкий». Штабс-капитан Быстрицкий, будучи военным приемщиком на авиазаводе, был дружен с конструктором, да и неплохо, видно, помогал ему пробивать стенку чиновничьего и бюрократического невнимания. Так вот и вошел в историю.

Самолеты Одесского авиазавода назывались по имени его владельца - «Анатра». Использовались, впрочем, только три первые буквы от фамилии, далее шли импровизации. «Анаде» - это «Анатра», спроектированный французом Декаом, «Ана-саль» - «Анатра» с мотором Сальмсон, «Ана-мон» - «Анатра»-монокок, «Анадис» - «Анатра» с мотором Испано-Сюиза.

Революция 1917 г. и последовавшая за ней война надолго прекратили творческий поиск в области самолетных названий. Тут уж оставалось только' по-своему называть иностранные конструкции. Особенно, впрочем, не усердствовали: ДН-4 - «Дейчфор», или «Де Хевеленд», или «Хевеленд», SE-5 - «Эс-и-файф», Re-8 - «Ариэйт» и т. д. Останавливаюсь на этом лишь потому, что, как произносили, так порой в документах и записывали. Как говорится, «что вижу, то и пою».

Рис. 1

Рис. 2

Как только авиазаводы «задышали» и стали выпускать свои самолеты, вопрос снова «заострился». Называть стали по назначению: Р-1 - значит, разведчик первый, МУ-1 - морской учебный первый. Появились и первые импровизации - КОМТА (комиссия по тяжелой авиации), ИЛ-400 (истребитель с двигателем Либерти мощностью 400 лошадиных сил). Появилось в этот момент и несколько названий - «Конек-Горбунок» (удивительно, кстати, прижившееся), МК-1 «Рыбка», «Синяя птица». Весьма дальновидно поступил Андрей Николаевич Туполев, возглавивший самолетостроение в ЦАГИ, он без обиняков стал называть самолеты института своими инициалами - АНТ. Его счастливая звезда настолько прославила это буквенное сочетание, что самого конструктора стали называть АНТом.