Авоська с Алмазным фондом

Костя практически не знал родного отца, и вот почему. Бурмистров отнюдь не в юном возрасте сошелся с одной из агенток, та родила мальчика, брак пара оформила из-за ребенка, больших чувств там, похоже, не было, семья распалась года через два. Бывшая супруга Бурмистрова вскоре погибла во время спецоперации. Ефим Олегович дома почти не показывался, его сыном занималась няня, которую звали Розой. Наверное, нет нужды объяснять, что она была человеком в погонах, ей дали такое задание – воспитывать ребенка Бурмистрова. Между Ефимом и молодой женщиной высеклась искра, и спустя год у них родилась дочка Катя.

Когда Бурмистров провалился, семье поменяли документы. Роза стала Резедой Ивановной, Ефим Олегович – Вениамином Михайловичем, младенец Ириной, а мальчик Константином с отчеством «Ерофеевич».

У Кости появились вопросы, но отец ответил на все. Например: почему нужно уехать из Москвы? У них есть свой дом в другом городе, там очень хорошо, лес, рыбалка, грибы. Ну и так далее. Психологу было нетрудно найти убедительные доводы, и наивному восьмилетнему мальчику их хватило. Затем Бурмистров, отличный гипнотизер, мастер манипулировать людьми, применил свои таланты, чтобы сын стал считать себя его внуком и как можно быстрее забыл свое детство. Когда старшие Вилкины погибли, Ирину отдали в детдом, а Костя уже уехал в Москву поступать в институт…

Петр замолчал. Я подождал немного, переваривая информацию, потом дал оценку услышанному:

– Интересная история, но кое-что удивляет.

Собеседник потянулся.

– Я рассказал что знаю, ничего другого мне неизвестно. Печенькин тоже всеми данными не владеет. Хоть обспрашивайся, больше ничего не сообщу. И никто не даст пояснений, дело имело гриф особой секретности. Смотри, как у нас хорошо! Разве в Москве найдешь чистый воздух? Я бы на месте Константина не рыпался. В Балуеве отлично жить – денег много не надо, тишина… И чего парня в столицу потянуло?

– Молодости свойственны амбиции, – вздохнул я. – Каждому человеку в восемнадцать лет хочется покорить мир, достичь больших высот, он мнит себя гением.

– Ну это ты придумал, – отмахнулся собеседник. – Я вот с детства знал, что всю жизнь тут жить буду, и ничего другого мне не надо. Ну и каких таких высот Константин, по твоему мнению, достиг? Покойников моет.

– Вы поддерживаете связь с Уховым-Вилкиным? – удивился я.

– С мальчишкой? Не, он уехал, как в воду канул, – лениво протянул Горелов.

– Парень давно вырос, – сказал я, – теперь он взрослый мужчина. Откуда вы знаете, что Костя связан с похоронным делом?

Петр пошатнулся на стуле.

– Он чего, в самом деле с трупами возится?

– Сами только что произнесли: «Чего он достиг? Покойников моет», – терпеливо объяснил я.

– Я ничего про Вилкина не слышал, – засмеялся Горелов. – У нас тут люди так выражаются. Допустим, спросит кто про соседа или знакомого, имеющего репутацию лентяя, пьяницы, бездельника, ну и ответишь: «А, он покойников моет». Сразу понятно, что никудышный человек. Трупы-то полоскать – распоследнее дело. А что, парень реально в морге пашет? То-то Вениамину Михайловичу радость с небес на сына глядеть.

Я пустился в объяснения:

– У Константина с женой свое похоронное агентство, они хорошо зарабатывают.

– Гадость, – скривился Петр. – Могильщик! Ниже падать некуда. И что, был ему смысл отсюда убегать? Зачем? Чтобы труповозом стать?

Я понял, что спорить с участковым бесполезно, и сменил тему.

– Учитывая весьма непростую биографию четы Вилкиных, вам не пришло в голову, что их убили?

Горелов встал и начал ходить по лужайке.

– Так говорил же тебе, что в Балуеве каждый человек на виду, новенького сразу заметно. А тогда никто не приезжал. Да просто забыли Вилкины вьюшку открыть, может, первачка попробовали…

– Они пили? – удивился я.

Петр прислонился спиной к сосне.

– А кто не выпивает? Алкоголиками не считались, но после бани принять рюмочку – святое дело. Или от простуды. В день смерти Вениамин Михайлович, когда за пенсией приехал, кашлял ужасно, прямо собакой лаял. Пожаловался мне: «В жару искупался в речке, теперь дохаю». Я ему посоветовал: «Ты на ночь самогону с перцем дерябни, к утру все пройдет. Всегда так лечусь». Он, наверное, меня послушался, окосел, вот и забыл про вьюшку.

Я изумился:

– Погодите! В деле Вилкиных написано, что люди в Балуеве на почте забеспокоились, когда Вениамин Михайлович вовремя не явился за пенсией, хотя всегда аккуратно приходил. Вроде тела их нашли именно вы. Отправились в мотель, чтобы убедиться, что со стариками все в порядке.

Участковый отошел от дерева.

– Не вчера беда разыгралась, четко уж и не помню, как дело было. Значит, накануне смертного дня я Вениамина Михайловича встретил, и он не за деньгами припер, а чего-то купить хотел, может, спички кончились. О покойных принято хорошо говорить, поэтому я и не сказал тебе про их увлечение, а если честно, они закладывали за воротник крепко. Сами брагу варили, любили бутылку-другую раздавить.

Я поднялся.

– Хочется посмотреть на мотель. Кому он теперь принадлежит?

Петр присел на корточки.

– Глянь-ка, курятник вылез.

– Кто? – не понял я.