Авоська с Алмазным фондом

– У меня связи с фээсбэшниками нет, я с ними как вода и масло не смешиваюсь. Вот у Макса есть приятель в этой структуре – Игорь Горностаев. Но я с ним никогда не общался, только имя-фамилию слышал.

– Знаю Гарика, – откликнулся я. – Мне еще о другом надо с вами поговорить. Глеб, вы можете выяснить, каково состояние здоровья Воронова? Я утром и вечером связываюсь с больницей, мне отвечают: «Пациент находится в палате интенсивной терапии, посещения запрещены». Макса увезли из моего офиса, при нем не было ни халата, ни тапочек, ни чая, ни книг-журналов. Хочется принести ему все, что нужно. Но я не знаю, как это сделать. Вы не используете авторитет полицейского, чтобы надавить на несговорчивых врачей? От них ничего сверхъестественного не требуется, я просто хочу поговорить с лечащим доктором. Может, какие-то лекарства нужно купить? Я выясню, что у Макса со здоровьем, и передам ему сумку.

– Попробую, – пообещал Филов.

Я обрадовался.

– Сейчас попытаюсь дозвониться до Константина и Форткиной. Авось кто-нибудь из них согласится на встречу. И надо снова переговорить со Светловой.

– Михаил еще пороется в архиве службы исполнения наказания, а я возьму на себя разговор с Майей Нечаевой, – отчитался о своих планах Глеб. – Если она дружила с Ольгой и Ириной, то может пролить свет на темные места этой истории. Странно, что Светлова в беседе с тобой не обмолвилась о ней.

– Майя актриса и, несмотря на юный возраст, уже звезда, – сказал я, – эти дамы капризны, их окружают клевреты.

– На клеветников мне фиолетово, – хмыкнул Филов.

Я понял, что слово «клеврет» неизвестно Глебу, и добавил:

– До Нечаевой будет трудно добраться, скорее всего, у нее есть помощники, например пресс-секретарь, который постарается оградить ее от общения с полицией.

– Ниче, Ваня, и не до таких шишек добирались, – заявил Глеб и отсоединился.

Похоже, Филов не прочь пообщаться со знаменитостью. А ведь, помнится, когда у нас речь зашла о разговоре со Светловой, полицейский сказал: «Не мастак я с бабами болтать».

Я задумчиво посмотрел на трубку. Пойти в душ, переодеться, выпить кофе, а потом начать обзвон?

Телефон вдруг завибрировал, высветившийся номер оказался мне незнаком, но голос из мобильного я узнал сразу. Характерный хриплый баритон принадлежал другу Макса Игорю Горностаеву, тому самому, о котором только что упоминал Глеб. Я удивился совпадению: пару минут назад Филов произнес имя приятеля Макса, и Гарик тут же мне звякнул. Да, мы с ним прекрасно знакомы, давно на «ты», правда, до сих пор общались лишь в присутствии Воронова.

– Привет, – загудел Игорь. – Извини, что побеспокоил, дело у меня, Ваня, ерундовое, совет нужен. Ты знаешь, что такое… э… бизнес казуал… если, конечно, я верно прочитал, тут по-английски написано, а я в нем несилен.

– Тебе прислали приглашение на мероприятие? – догадался я. – Указан дресс-код?

– Точно, – выдохнул Гарик. – Это, значит, что надевать надо? Костюм с галстуком? Тупо как-то, вроде в полдень на берегу реки собирают.

– Нет-нет, пиджачная пара не понадобится, – пояснил я, – подойдут однотонная рубашка, брюки с ремнем и демократичные туфли. Но ни в коем случае не лаковые ботинки. Сорочка может быть с коротким рукавом, белые носки не надевай. И откажись от вещей изо льна – они здорово мнутся, сядешь за стол, потом встанешь весь жеваный. И еще не обливайся парфюмом, это моветон.

– Так и знал, что от тебя получу исчерпывающую инфу, – обрадовался Игорь.

– Школа Николетты, – вздохнул я. – Правила дресс-кода в мою голову вбивались с пеленок.

– Как дела, Ваня, чего такой грустный? – вдруг спросил Гарик.

– Беспокоит состояние здоровья Макса, – признался я.

– А что с ним?

– Ты не в курсе? – поразился я.

– Нет. Мы неделю назад разговаривали, все о’кей у него было.

– Боюсь, придется сообщить тебе плохие новости, – расстроился я и рассказал о том, что случилось.

Выслушав меня, Игорь велел:

– Приезжай в кафе, адрес сейчас сброшу, вместе подумаем, как поступить.

Глава 21

– Интересная история, – сказал Горностаев, когда я в подробностях описал ему свою поездку в Балуево.

– Похоже, я зря пообещал Максу, что помогу Глебу, – расстроенно вздохнул я, – уперся в стену. На вопросы нет ответов.

– Так ведь и вопросы непростые, – заметил Гарик. – Если на самом деле проводилась спецоперация, в процессе которой психолога, готовившего смертников, заменили на профессора, сотрудничавшего с ФСБ, то никто из занятых в акции ничего не расскажет даже священнику в предсмертной исповеди. Когда затевается нечто подобное, круг посвященных во всех детали крайне узок и состоит из людей, основным талантом которых является умение держать язык на привязи. Попробую кое-что разузнать, но не жди положительного результата.

Я зацепился за слова Игоря:

– Почему ты сказал: «Если на самом деле проводилась спецоперация»? Полагаешь, что рассказ Печенькина про то, как некий человек превратился сначала в Николая Петровича Попова, а затем в Вениамина Михайловича Вилкина, – ложь?

Горностаев начал аккуратно наматывать на вилку спагетти.