Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Он протянул свою руку и потрепал меня по волосам толстыми пальцами. У меня пропали все мысли, кроме одной — так делала мама, когда читала мне. Я мог видеть только ее лицо. Я посмотрел вниз на этого человека. На это существо. Я тоже улыбнулся ему, а отец стоял, беспомощный, жаркий огонь разрывал мою грудь. Я крепко сжал деревянный кол. Пришло время действовать. Со мной божья сила.

Это последние мгновения твоей жизни.

Я не помню, как сделал это — но помню, что сделал. Он перестал смеяться и неловко отшатнулся. Белки его глаз стали черными, словно неряшливый школьник пролил чернильницу — за стеклами очков все потемнело. Его клыки вылезли из-за губ, и еще я четко увидел, как его кожа покрывается мелкой голубой сеткой вен. Все было правдой. До этого у меня оставалась бледная тень сомнения. Но теперь я видел собственными глазами. Теперь я знал.

Вампиры существуют.

Он поднял руку, и его толстая ладонь инстинктивно схватилась за кол. На лице не было страха. Только удивление — как подобная вещь могла оказаться в его груди. Он оступился и сел, после чего завалиться на спину. Он не мог удерживать кол, его обессиленная рука растянулась по земле.

Я ходил вокруг него, ожидая ответного удара. Ожидая, как он рассмеется над нелепостью того, что я сделал, и покрошит меня на кусочки. Но он не шевелился. Его глаза следили за мной. Теперь в них появился страх. Он умирал… и он боялся этого. Все бледные цвета на лице пропали — темная кровь потоком хлынула из ноздрей и уголков рта. Сначала струйками, потом обильнее, через щеки, кровь залила глаза. Гораздо больше крови, чем я думал. Я видел, как его душа (если у него, конечно, могла быть такая вещь) покидала тело. Необходимость такого неожиданного, страшного расставания со столь долгой, долгой жизнью — здесь была и радость, и агония, и борьба, и счастливый конец. Жизнью, наполненной мгновениями неописуемой красоты. И болью, о которой не хочется вспоминать. Все это закончилось — и ему стало страшно. Страшно, что впереди его ждет лишь ничто. Или, хуже, расплата за грехи. И вот, он уходил. Я ожидал, что в этом месте мои глаза наполнятся слезами. Что я почувствую раскаянье за то, что совершил. И понял, что ничего не чувствую. Я лишь хотел, чтобы он страдал еще больше.

Томас стоял, охваченный ужасом.

— Посмотри, что ты сделал, — сказал он после мучительного молчания. — Ты же убил нас.

— Наоборот… Я убил его.

— Придут другие. Много.

Эйб развернулся и пошел прочь.

— Значит, понадобится больше кольев.

3. Генри

Эта вечная борьба двух основ — правильного и неправильного — идет

по всему свету. Эти две основы противостояли друг