Аврора

Авроре так хотелось побыстрее добраться до места, что она заранее страшилась долгой дороги. Но лишь только осталась позади бескрайняя северная равнина, чахлые березки и надоевшие капустные поля, где преобладали не зеленые, а желтые тона, ее стал интересовать пейзаж, уже оживляемый холмами. Весна приближалась примерно с той же скоростью, с которой катилась карета, и если бы дороги были получше, то кони побежали бы быстрее, а трава зеленела бы еще стремительнее. Чем дальше на юго-восток, тем отраднее становилось зрелище расцветающих садов, тем слаще делался воздух. Все это благоприятно сказывалось на настроении Ульрики: сначала она видела все в черном свете, потом в сером, затем в белесом. Увидеть жизнь в розовом цвете ей, впрочем, было не под силу.

И вот, когда они уже перестали считать дни, проведенные в пути, перед ними раскинулся Дрезден, окруженный водами все той же Эльбы, но здесь она была такой ослепительно-голубой, что невозможно было поверить, что это та же самая река, к которой они привыкли в Гамбурге. Как это возможно? В Гамбурге Эльба намного шире, и ее воды носят оттенок охры. Амалия терпеливо объясняла возмущенной этим обстоятельством Ульрике, что здесь уже рукой подать до горных истоков, но та продолжала твердить, что раз река одна и та же, то и цвет воды должен быть одинаковым. И почему было не ехать вдоль нее, это было бы куда приятнее: по крайней мере обошлось бы без опостылевших спусков и подъемов, от которых всю троицу частенько мутило! Впрочем, это не мешало им с волчьим аппетитом накидываться на еду на постоялых дворах, где они время от времени останавливались.

Но Аврору эти препирательства не касались. Она не могла налюбоваться на Дрезден. До чего очаровательный город, позже нареченный из-за своих зеленых холмов «Саксонской Швейцарией»! Как романтичны его окрестности, все эти скалы, ручьи и леса, как роскошен он сам в окружении стен, над которыми возвышаются башни старинного дворца — замка Резиденцшлосс. Особенно высокой была одна из них — таких высоких башен девушка еще не видывала.

Что до Амалии, то она уже бывала в Дрездене, куда неоднократно приезжала с мужем. Поэтому именно она подсказала Готтлибу, как отыскать дом, который князь предоставил своему военачальнику. Найти дом, впрочем, не составляло особого труда: он стоял у реки, совсем рядом с резиденцией князя-курфюрста. Это была небольшая белокаменная постройка, восхитившая Аврору, уставшую от постоянно встречающегося рыжего кирпича германского Севера. Резной фасад венчала высокая двусторонняя крыша из красной черепицы. Рядом раскинулся просторный двор, был и садик, а дальше тянулись конюшни.

Путешественниц провел в дом Кемпен, сторож и дворецкий в одном лице. Потом перед ними предстал сам Левенгаупт во всем блеске своего нового чина. Скороговоркой поздравив жену и свояченицу с прибытием, он объяснил, что ему пора во дворец, где он пробудет до позднего вечера, зато завтра представит их матери и жене государя, как требует протокол в отношении придворных дам.

Куда подевалась его прежняя чопорность? Теперь он пребывал в радостном возбуждении. Обняв обеих женщин и быстро показав им дом, он оставил их в гостиной, поручив Кемпену познакомить их со слугами. Амалия, наблюдавшая за мужем сначала удивленно, потом укоризненно, поймала его за рукав.

— Еще минуту, пожалуйста. Что за спешка?

— Повторяю, моя дорогая, Его высочество курфюрст отпустил меня совсем ненадолго, всего лишь поприветствовать вас. Ваш приезд застал нас на Совете...

— Лишние пять минут ничего не изменят. Полагаю, Его высочество не смотрит на часы и не отмеряет минуты вашего отсутствия?

— Вы правы. Но почему вы меня удерживаете?

— Чтобы сообщить, что домик миленький, но уж очень мал... Всего четыре комнаты! У вас теперь высокий пост, и я думала перевезти сюда детей. Они так засиделись у вашей родни, что скоро перестанут узнавать свою мать!

— Сейчас не до них. А что касается дома, то нам еще очень повезло. В Дрездене целых сорок тысяч жителей, и каждый день прибывают все новые. Его высочество задумал грандиозные работы по украшению своей столицы, поэтому сюда съезжаются многочисленные архитекторы и мастера, не говоря о саксонской знати, привлеченной репутацией нашего государя, известного своей приверженностью к пышности и щедростью. Так что хорошо еще, что нам предоставили этот «домик»! Да он не так уж и мал...

— Вы находите? У нас в Гамбурге поместилось бы три таких же, не говоря уж об Агатенбурге...

Фридрих подошел к жене, погладил и поцеловал ей руку.

— Терпение! Вот увидите, вам будет здесь очень удобно! А теперь прошу меня извинить. Я заеду за вами завтра часа в четыре. Готовьтесь! А вы, дорогая сестра, постарайтесь блеснуть вашей красотой.

— Почему? — спросила Аврора, не узнававшая зятя. — Мне казалось, что при знакомстве с принцессами внешний вид вашей супруги важен не меньше моего. К тому же мы и сами знаем, какими надлежит предстать перед курфюрстом.

Левенгаупт порозовел, что было редкостью для его вечно бледного лица.