Аврора

— Мужчина? У вас? В столь поздний час? Хорошо же вы выполняете мои повеления, сударыня!

Аврора почувствовала, как при этом оглушительном появлении у нее отлила от лица кровь, но, прекрасно владея собой, она не проявила ни малейшего признака страха. Страх бы ее погубил. С неподражаемым спокойствием она сделала глубокий, но изящный реверанс, сопроводив его легкой улыбкой.

— У Вашего высочества талант преподносить сюрпризы. Эту вашу непосредственность я бесконечно ценю. Но что-то не припомню, чтобы имела честь слышать ваши «повеления».

— Зато их отлично усвоили ваши слуги. Вам я лишь дал советы, которыми вы поспешили пренебречь. Кто этот человек?

— Барон Клаус фон Асфельд, офицер гвардии Ее высочества герцогини Целльской и мой кузен. Избавлю Ваше высочество от необходимости задавать новый вопрос и сразу скажу, что он прибыл с докладом о миссии, которую он выполнил по нашему с герцогиней Целльской приказу.— Миссия? Неужели? Можно уточнить, в чем дело и откуда он прибыл?

— Из Ганновера. Ваше высочество может своими глазами увидеть ее результат: два письма, одно от герцогини, другое от моей подруги баронессы Беркхоф, а также вот это!

Она раскрыла ладонь, на которой красовался огромный рубин, сконцентрировавший в себе, казалось, весь свет в комнате. Глаза принца вспыхнули, что не ускользнуло от внимания Авроры: она знала, что он неравнодушен к драгоценным камням. Рубин не мог не пленить его: он хотел взять его двумя пальцами, но Аврора опередила курфюрста и повесила сокровище себе на шею.

— Знакомьтесь: рубин «Наксос», — промолвила она. — Несколько лет назад его подарил моему дяде Отто-Вильгельму венецианский дож Морозини. Он был похищен «этой Платен» вместе с остальными драгоценностями моего брата.

При виде бесценного камня гнев Фридриха Августа как рукой сняло. Не отрывая взгляда от шеи своей возлюбленной, он спросил:

— Как вы сумели им завладеть, барон? Аврора ответила вместо Клауса:

— Это долгая история, а барон очень утомлен. Если Ваше высочество согласится отпустить его в гостиницу, я охотно расскажу вам все подробности.

Курфюрст скосил взгляд на офицера, потом снова уставился на женщину: та была одета безупречно, в платье из синего бархата, под цвет глаз, прическа была идеальна, а вид гостя явно свидетельствовал о его усталости после утомительной дороги. Мысль об их непристойных шалостях отверг бы даже самый изощренный ум.

— Пусть идет! — бросил он. Подойдя к подносу, курфюрст наполнил бокал Клауса, протянул ему, взял бокал Авроры.

— За вас! Примите мою признательность, вы порадовали графиню. Сумели ли вы добыть сведения об ее брате?

— Увы, нет, Ваше высочество. Все склоняются к тому, что его больше нет в живых.

— А каково ваше собственное мнение?

— Честно говоря, не знаю, что и подумать. Возможно, Ваше высочество посетит какая-то мысль, когда он выслушает рассказ моей кузины?

— Не исключено...

Мужчины чокнулись, выпили вино, потом Клаус поклонился и чинно удалился. Аврора крикнула ему вслед, чтобы он обязательно явился завтра и забрал бы ее ответы на письма. Она была довольна завершением сцены, которая вполне могла бы перерасти в трагедию, если знать, насколько властен, порывист и мстителен курфюрст. Правда, ее мучило сомнение: вдруг он только разыграл удовлетворение? Как понять это его возвращение в Дрезден на ночь глядя, когда она считала, что он проведет в Лейпциге еще несколько дней?

Как только дверь за Клаусом затворилась, она обернулась. Фридрих Август развалился на диване и следил за ней мрачным взглядом. Она поняла, что ее нерадостная догадка была верна: его не до конца убедила та ловкость, с которой она выпуталась из щекотливой ситуации. Поэтому, вместо того чтобы ждать ударов и обороняться от них, она первой перешла в наступление. Сложив на груди руки, она заговорила:

— После длительной разлуки я должна быть рада встрече. Но мне что-то нерадостно...

Он вскочил и навис над ней всем своим гигантским ростом. Меча глазами молнии, курфюрст загрохотал:

— Наконец-то откровенность, хотя слышать ее крайне неприятно! Так и знал, что вы меня не ждете. Хотелось бы знать, какую бы сцену я застал, если бы вернулся часом раньше?

— Сначала повеления, теперь оскорбления? Ваше высочество меня «балует»! Я не сомневалась, что вы убедились в невинности моих отношений с бароном Асфельдом...

— Не до конца...

— Тогда зачем было ломать комедию? Зачем было пить с ним, да еще произносить за него тост? Возможно, Ваше высочество не верит в такие глупости, но между мужчиной и женщиной дружба вполне возможна...

— Этот молодой человек вас любит.

— Как и я его... Похоже, канцелярия Вашего высочества не имеет представления об отношениях между государствами-соседями.

— Что за намеки?

— Намеки? Нет, Ваше высочество! Довожу до вашего сведения голые факты. После бунта, последовавшего за более чем скандальным пиром, курфюрст Ганновера отправил своего министра Платена, дворец которого сожгла толпа, в ссылку, заодно избавившись и от своей давней любовницы. Вы знали об этом?