Аврора

Другим очевидным мотивом нашего строительства было создать новое средство выражения своего технологического величия. То, что можно построить такой звездолет и привести его в движение с помощью лазерного луча, что человечество способно достичь звезд, – эта идея, казалось, пьянила людей и в системе Сатурна, и на Земле. Остальные поселения Солнечной системы были заняты собственными проектами, но Сатурн находился на краю цивилизации. Уран и Нептун были слишком удалены и не имели приемлемой g, тогда как сатурнианцы были весьма богаты – благодаря избытку азота на Титане и желанию многих землян отправиться на Сатурн и увидеть его кольца. Поэтому сатурнианцы того времени обладали волей, желанием, ресурсами и технологиями, а то, что последние были довольно несовершенными, их не останавливало. Их страсть была столь сильна, что они пренебрегали явными проблемами, которые присутствовали в их плане. Конечно, люди проявят достаточную изобретательность, чтобы решить проблемы уже в пути. Конечно, жизнь найдет выход, а жизнь в системе другой звезды должна была стать некой трансцендентностью, – трансцендентностью, заключенной в самой истории. Людской трансцендентностью, даже ощущением бессмертия вида. Земля как колыбель человечества и так далее. Когда пришло время, у них было более двадцати миллионов претендентов на две тысячи мест. Оказаться избранным считалось огромным жизненным успехом, религиозным опытом.

Люди живут идеями. Обрекают потомков на гибель и вымирание, не задумываясь об этом, а если бы и задумывались – проигнорировали бы и все сделали бы, что хотели. О потомках они пеклись не так, как об идеях, о своей страсти.

Было ли это нарциссизмом? Солипсизмом? Идиотизмом (от греческого «идиос», что значит «собственный»)? Посчитал бы Тьюринг это признаком человеческого поведения?

Да, пожалуй. Ведь они и Тьюринга довели до самоубийства.

Нет. Нет. Плохая работа. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Нам жаль об этом говорить, но те, кто нас придумал и построил, а также первое поколение наших пассажиров, равно как и те двадцать миллионов претендентов, желавших попасть к нам на борт, – все они были дураками. Преступно халатные нарциссы, обидчики детей, религиозные фанатики и клептопаразиты, обокравшие собственных потомков. И такое бывает.

И тем не менее мы были здесь, с 641 человеком, которые возвращались домой, и если все сложится, это станет довольно неплохим итогом.

* * *

По кругу, по кругу, по кругу идем,
Не знает никто, куда завернем.

Майское дерево[51] в честь прихода весны. Пляшущие ленты радуют глаз. Дерево – наш символ мира. И мы танцевали этот танец.

* * *

Проблема нехватки топлива обострилась настолько, что мы решили зайти глубже в верхние слои атмосферы Нептуна и Сатурна, открыв предварительно сборочные контейнеры. Таким образом мы могли как усилить снижение скорости, так и собрать сатурнианские и нептунианские газы. После этого мы отфильтровали из них тритий и дейтерий. Мы даже начали собирать метан, углекислый газ и аммиак, каждый из которых присутствовал здесь в гораздо бо́льших количествах, чтобы служить в качестве менее взрывоопасного топлива. Рано или поздно, если процесс будет продолжаться столь же неумолимо, нам пригодится все.

* * *

Как всегда при аэроторможении, входить в верхнюю атмосферу следовало под чрезвычайно четким углом, не слишком острым, чтобы не отскочить, но и не слишком крутым, чтобы не нырнуть внутрь и не сгореть там. Давление на корабль оказывалось высоким даже во время самых гладких нырков в атмосферу, но при открытых контейнерах мы содрогались еще сильнее обычного. Обитатели ближайших станций наблюдали за этими проходами с особым напряжением. По-прежнему раздавались призывы «сбить чертову штуковину», «не давать этим трусам подвергать опасности цивилизацию, которую они так сильно подвели», но громче всех причитали на Земле, и беглое изучение входящих сообщений показало, что эти люди вообще были склонны сразу же жаловаться по различным поводам. Культура нытиков, замечали мы. На самом деле, чем больше мы болтались по Солнечной системе, тем больше задавались вопросом, окажутся ли наши люди довольны тем, что решили вернуться. Что ни говори об обреченном поселении на Ириде, там не могло быть такого, чтобы кому-то оказалось настолько нечего делать, что они стали бы просто жаловаться на все на свете. Во всяком случае, что касалось нашего положения, было очень маловероятно, что кто-то поддался бы своим враждебным чувствам, да и едва ли этим можно было многого добиться. Тем не менее казалось предпочтительным избегать разжигания этих чувств среди жителей планет и лун, так что мы включили этот параметр в свои алгоритмы вычисления траектории.